Дождь хлестал по асфальту, превращая его в мокрое зеркало, в котором тонули отражения фонарей. Алиса прижимала к себе потрёпанный рюкзак, пытаясь укрыть им хоть часть лица от ледяных капель. Промокшие кроссовки хлюпали на каждом шагу, а ветер забирался под свитер под тонкой курткой, напоминая, надо бы уже одеваться теплее. Она взглянула на часы: 8:57. До начала смены оставалось три минуты, а до кафе «Бриз», где она работала официанткой — ещё два квартала.— Чёрт! — вырвалось у неё, когда вода с козырька автобусной остановки обрушилась ей за воротник. Мама всегда говорила: беда не приходит одна. Сегодня это был не дождь, а целый потоп, не иначе. Кафе «Бриз» встретило её звоном разбитой чашки и криком. За столиком у окна мужчина в костюме-тройке тыкал пальцем в лицо коллеге-официантке:— Я сказал, латте без молока! Это вода с кофейной пылью! Или вы тут слепые, или просто нагло воруете у своего хозяина!Алиса, не снимая мокрой куртки, рванула за дверь в подсобку, на ходу сдергивая с вешалки фирменный фартук. Её пальцы дрожали, расстёгивая пуговицы. В ушах звенело от маминых слов утром, обузой себя называла, прощения просила. — Соколова! — гаркнула Ольга Петровна, менеджер. — Ты опять как крыса мокрая! Быстро за стойку, пока Кирилл Владимирович не разнёс тут всё к чёртовой матери!Клиент, тот самый Кирилл Владимирович, потребовал компенсацию — бесплатный десерт и извинений. Алиса, стиснув зубы, чувствовала, как капли с волос падают на пол. "Три чашки латте за день — и хватит на мамины таблетки", — повторяла она про себя, как мантру.Именно тогда они вошли.Дверь распахнулась с громким треском. Группа из пяти человек, обвешанных брендами, как ёлки игрушками, ввалилась в кафе, принеся с собой запах дорогого парфюма и беспечности. В центре — он. Высокий, в кожаной куртке, которая стоила больше, чем год аренды их квартиры. Его взгляд скользнул по Алисе, как по предмету интерьера, прежде чем он плюхнулся за столик у витрины.— Эй, кофе с золотом! Хотя у вас тут о таком и не слышали. Американо неси мне! — крикнул один из компании, парень с серебряной цепью на шее. — Ты, официантка, слышишь? Или тут только глухих на работу берут?Алиса подошла, стараясь не смотреть на их лица. В кармане фартука её пальцы нащупали мамин кулон — единственную ценную вещь, которую они не отнесли в ломбард.— Что будете заказывать? — спросила она, не глядя ни кого конкретно, достала блокнотик и карандаш. Дежурно улыбнулась, как всем посетителям.— Смотри-ка, Макс, — “цепь” захихикал, тыча локтем в того самого парня в коже. — Блеклая мышь. Держу пари, ни разу в клубе не была.Тот, которого назвали Максом, медленно поднял глаза. Карие, с янтарными бликами. Взгляд изучающий, холодный, но где-то в глубине — искра любопытства. — Эспрессо, — сказал он, не отводя глаз. — И убери эту улыбку. Похоже на гримасу.Она побелела, но кивнула. Когда несла поднос, её руки дрожали так, что чашки звенели. Расставила чашки и отошла.— Спорим, не продержится здесь и месяца? — услышала она за спиной голос того, с серебряной цепью. — Смотри, как трясётся. Наверное, мамашу-пьяницу дома кормит.Максим хмыкнул:— Ты стал психологом, Серёж? Или просто дебилом?— А давай пари! — Сергей ударил кулаком по столу. — Если не завалишь её за месяц — твой «Феррари» мой. Ну что, слабо?Наступила тишина. Алиса замерла у стойки, роняя салфетку. Максим повернул голову, его взгляд скользнул по её мокрым волосам, потёртому фартуку, старым кроссовкам. — Ты на что ставишь? — спросил он наконец.— На свою яхту в Греции. Но ты же не выиграешь.— Идет, — Максим щёлкнул зажигалкой, поднося огонь к сигарете, хотя курить в кафе было запрещено. — Месяц. И она сама попросит меня забрать её отсюда.Алиса, не дыша, отступила в подсобку. Её сердце колотилось так, будто хотело вырваться из груди. В ушах звенело: "Завалишь её… твой «Феррари»… сама попросит…". Она уткнулась лицом в ладони, глуша рыдания. Вышла на задний дворик, присев на ступеньку. И рукой наткнулась на что-то твердое. Книга. Тонкий томик Рильке с пометкой на титуле неровным почерком: "Тому, кто найдёт — удачи. М.К.".— Соколова! — рявкнула Ольга Петровна, появившись в дверях. — Ты что, романы читаешь? Бери тряпку, в зале кофе пролили!Алиса вернулась, сунула книгу в рюкзак. Может, вера в удачу — единственное, что у неё осталось. Похоже, что так и есть. Когда она, накинув халат уборщицы, вышла в зал со шваброй, в их маленьком кафе той компании мажоров уже не было.
