Часть первая. приключения в селе и в лесу.
Чудесное утро.
Степан Александрович Павлюченко, которому накануне исполнилось
восемь лет, проснулся от назойливого стука в окно, вторгавшегося в
его сон и вытаскивавшего мальчика из ночной сказки в
реальность. Высунув нос из-под одеяла, Стёпка осторожно, одним
глазком выглянул наружу.
В комнате никого не было.
— Кто мне тут спать не дает? — удивленно произнес мальчик.
— Вставай соня! — послышался за окном скрипучий голос. — Кто
вчера чуде-са пр-р-р-р-осил?
— Я! — Стёпка сел на кровати и с удивлением стал рассматривать
большую черную птицу, гордо вышагивавшую по уличному
подоконнику.
— Ну вот! Чудеса заказал, а сам дрыхнешь как сурок. Давай
быстро одевайся. Уже начинается?
— Что начинается?
— Чудо-о-о-о!
— Хорошо, я сейчас, только умоюсь и оденусь быстро.
— Росой умоешься или вот как дедушка отсюда, — птица нетерпеливо
стукнула по раме большим клювом и перескочила на край высокой
деревянной бочки, почти до самого верха заполненной колодезной
водой.
— Чудо начинается! Чудо начинается! Солнце просыпается! Солнце
просыпается! — запищал тонюсенький голосок, откуда-то снизу.
— А это ещё кто? — мальчик замер, просунув одну ногу в штанину
джинсов.
— Это я! Санчес! — пропищал голосок.
Засунув вторую ногу в штанину, Стёпка быстро надел носки и всунув
ноги в кеды, завязал шнурки. Встав с кровати, он нагнулся и
заглянув под стул, увидел мышонка, который сидел на задних лапах, а
в передних держал кусочек сыра. Мышь смешно шевелила усами, с
удовольствием жуя сыр.
— Ой, а ты что разговаривать умеешь?
— А ты как думал? Считаешь, что только ты умеешь,
воздух сотрясать? — мышонок доел сыр и отряхнув крошки с
шерсти вокруг рта, строго посмотрел, на мальчика. — Беги, давай во
двор, а то всё прозеваешь, потом поболтаем, — мышонок развернулся и
мгновенно исчез в отверстии аккуратной норки в деревянном
плинтусе.
Мальчик быстро натянул футболку с коротким рукавом и выбежал во
двор. Подбежав к бочке, он подставил деревянный табурет и став на
него принялся умываться. Колодезная вода была настолько холодной,
что у него даже слегка свело пальцы на руках. Остатки сна
моментально улетучились. Кожа на лице горела. На бледных до этого
щеках, появился здоровый румянец. Спрыгнув на землю, Стёпка вытерся
махровым полотенцем, висевшим на крючке, вбитом в высокую жердь,
вкопанную возле бочки.
— Я готов, — мальчик посмотрел на птицу.
— Тогда беги за мной. Как раз к началу успеваем, — птица,
подпрыгнув с края бочки, взмахнула крыльями и низко полетела над
землей. Стёпка побежал следом. Он проскочил через калитку,
отделявшую хозяйственный двор от палисадника, пробежал под ветвями
раскидистого старого высокого дуба, закрывавшего своей кроной почти
треть двора и миновав коровник с сеновалом, оказался на лугу.
Широкая тропинка уводила за пределы усадьбы, извиваясь между
стеблями густой сочной высокой травы, покрытой утренней росой и как
бы приглашающей со всех ног рвануть к опушке леса, который сплошной
стеной начинался метрах в шестидесяти от плетеного забора. Стёпка
остановился. Птица уселась на плетень.
— Смотри и запоминай.
— Куда смотреть? — мальчик недоуменно покрутил головой. — Где же
чудо?
— На горизонт смотри. Там и чудо будет происходить, — ворчливо
проговорила птица и отвернулась.
— А что такое горизонт? Где он?
— Вот неуч на мою голову! — от возмущения птица взмахнула крыльями,
хлопнув себя по бокам. — Горизонт это где небо с землей
встречается. Вот туда и смотри. На Восток.
— А где это?
— Ой, не могу. Ты откуда такой взялся? — птица, смешно перебирая
лапами с большими черными когтями, которыми она крепко держалась за
прутья изгороди, подобралась поближе к мальчику.
