До восхода солнца оставались
считанные минуты, когда нос большой лодки с шумом зарылся в мокрый
песок. Из нее упруго выпрыгнул молодой мужчина, одетый в короткую
курту, просторную рубаху и атласные штаны. Волнистые
каштановые волосы трепал бриз. Его резкие порывы поднимали белые
буруны на воде. Высокие сапоги утопали в вязком, как глина, песке,
но пират (а это был он) быстро обежал лодку и, упираясь в бортик,
оттолкал ее, насколько возможно, вглубь берега. Когда та встала,
как влитая, из нее стали выпрыгивать пассажиры - маленькие девочки
и мальчики. Одетые в заношенные до дыр платья, рубашки и
штанишки, они жались друг другу, дрожа от холода. В предрассветный
час было зябко и мокро. Дети не выглядели изможденными и уставшими,
их лица были румяны и свежи. Они смотрели на своего капитана не со
страхом, а с надеждой, доверчиво, как смотрят ученики на сурового,
но справедливого учителя.
Пират приветливо улыбнулся и повернулся на восток, щурясь и
прикрывая загорелой ладонью глаза. Солнце вставало. В его косых
лучах всё вокруг постепенно обретало желтоватый оттенок: скалы,
деревья, песок, люди.
Гримаса боли исказила лица детей, и они начали кричать. Их волосы -
белокурые, черные, каштановые, с золотистым и зеленым отливом,
кудрявые и прямые - вспыхнули на солнце ярким пламенем. Улыбка
моментально исчезла с лица капитана, он бросился к застывшим на
одном месте детишкам, но те уже пылали, как факелы, и кричали
непрерывно и жутко. Крик эхом мнократно отразился от скал и мощной
оглушающей волной вернулся назад. В ужасе капитан упал на колени и
закрыть руками уши, не в силах выносить больше это зрелище. Валяясь
в песке, он видел, как тела спасенных им малышей рассыпаАлись в
мертвый серый пепел, постепенно усеявший весь берег.
***
Максимилиан Дей с криком проснулся. Простыня насковзь пропиталась
пОтом. Страшная слабость охватывала тело, руки и ноги не слушались.
Перед глазами до сих пор стояли зыбкие силуэты и маленькие алые
круги - разверзнутые детские рты, а в ушах звенели исторгаемые ими
крики. Голоса слились воедино, но вот что странно: они напоминали
скорее ангельское пение, а не предсмертные стоны. Слышать их было
необыкновенно приятно и в то же время жутко.
Осознав, что находится в своей спальне, Дей стал понемногу
приходить в себя. Капитан сел в постели, руки дрожали.
- Так-так, - пробормотал старик. - Что же я упустил?..
Не сразу удалось зажечь свечу. В большой комнате с единственной
кроватью, письменным столом и книжным шкафом стало светлее. За
окном наступало прохладное весеннее утро, и первые лучи солнца с
трудом пробивались сквозь плотную штору.
- Нужно это записать, - прошептал Дей. Закутавшись в халат, он
подошел к полке и извлек толстую тетрадь. Затем сел за стол,
поставил рядом подсвечник и стал писать. Писал долго, перо, которым
он пользовался только в случае крайней необходимости, противно
скрипело и скрежетало. Наконец, капитан закончил работу. Тетрадь он
сунул в верхний ящик стола и запер на ключ.
- Мало времени, очень мало, - сказал старик про себя. Взяв лист
чистой бумаги и макнув перо в чернила, он что-то быстро записал,
потом свернул записку, и сверху вывел: "Для Лео Макколли".
В парадную дверь постучали. Повесив ключ от ящика на шею и взяв в
руку записку, Дей поспешил вниз. Последнее время его мучали плохие
предчувствия, потому еще накануне он попросил прислать ему гонца,
чтобы передать с ним одно важное письмо.
Когда капитан открыл дверь, за ней оказалась юная симпатичная
девушка. У нее были огромные зеленые глаза и короткие светлые
волосы. Видимо, страдая от вынужденной скуки, она приподнималась и
крутилась на носках, с любопытством посматривая то на особняк, то в
сад, то на забавный звонок в форме дельфина.
