В сборнике представлена часть наиболее интересных произведений петербургского издательства «Развлечение», выпускавшего в 1908–1917 годах популярную приключенческую литературу. Наибольшую известность получили три серии: «Шерлок Холмс» (свободное продолжение А. Конан Дойла), «Нат Пинкертон – король сыщиков» и «Ник Картер – американский Шерлок Холмс». В России эта литература пользовалась успехом среди городских мещанских слоев и учащейся молодежи. Педагогическое начальство и родители не одобряли это увлечение, однако книги распространялись вполне легально – через газетные киоски, находя своего тайного читателя в среде не только школьников и обывателей, но и интеллигенции, отшатнувшейся от революции. Только в мае 1908 года было выпущено в продажу «Похождений Шерлока Холмса» 260300 экземпляров! С 20 декабря 1908 года по 7 января 1909 года, по сведениям «Русского слова», «выпущено было в продажу следующее количество сыщицкой литературы: приключений Шерлока Холмса – 28000 экземпляров, Ната Пинкертона – 50000, Ника Картера – 22000».
Любопытно свидетельство В. Розанова: «Дети, вам вредно читать “Шерлок Холмса”. И, отобрав пачку, потихоньку зачитываюсь сам. В каждой 48 страниц. Теперь “Сиверская – Петербург” пролетают как во сне. Но я грешу и “на сон грядущий”, иногда до четвертого часа утра. Ужасные истории» (Розанов В. «Опавшие листья»).
Солнце сияло над замком Глостер, прежним бенедиктинским аббатством Святого Роха, которым уже в течение нескольких веков, на зависть и досаду другим, владела семья Глостер.
Лучи сияющего солнца золотили древнее здание из красного камня, возвышавшееся со своими обвитыми плющом зубчатыми башнями на краю береговой скалы, круто ниспадавшей к морю.
По направлению к Святому Роху, как постоянно называли замок, тянулась длинная вереница экипажей; сидевшие в этих экипажах люди спешили на пикник к лорду Глостеру, стремясь сойти в тени прохладных каменных ворот, над которыми стояло изваяние самого святого Роха, с епископским посохом и в митре, и, казалось, сердито глядело на проходивших под осеняемыми им воротами носительниц шелковых платьев, кружев и парижских шляпок.
С изысканной гостеприимной вежливостью гостей приветствовал Реджинальд Морган, лорд Глостер, двадцативосьмилетний наследник майората и титула лорда, доставшегося ему, как младшему сыну, лишь недавно, после кончины старшего его брата Роберта и быстро последовавшей за этим смерти Ральфа, единственного сына Роберта.
Стройный, высокого роста молодой лорд, с открытым лицом и взглядом, весьма любезно приветствовал каждого гостя в отдельности. Он превосходил в любезности самого себя, особенно при появлении сэра Джона Моргана, представителя менее богатой боковой линии рода Глостеров, прибывшего из Лондона в сопровождении своего друга, некоего сэра Фомы Браддона, которого он впервые вводил в круг друзей и знакомых молодого лорда.
Гости, все без исключения, были или, по крайней мере, казались веселы, и все восхищались роскошью прежних монастырских помещений, красотой ковров и обоев, прекрасно сохранившейся молельней, в которой прежние аббаты возносили свои молитвы, рефекторией, кельей эконома, возвышавшейся на головокружительной высоте над прибрежной скалой, и громадной монастырской кухней, в которой в данное время топились французские плиты и печи и вместо толстых иноков возились французские повара со своими кастрюлями, противнями и другой посудой, проводя время в болтовне на своем чужестранном языке.
Эти помещения распространяющимися в них благоуханиями уже заранее оповещали об изысканных яствах, которыми предполагалось попотчевать гостей «развалины», ветхость стен которой должна была обратить на себя внимание прибывших гостей уже и раньше.
