СВЕТЛОЙ ПАМЯТИ НИКОЛАЯ ВИКТОРОВИЧА ЛЕВАШОВА – НЕУТОМИМОГО, ПЛАМЕННОГО И БЕССТРАШНОГО БОРЦА С СОЦИАЛЬНЫМИ И КОСМИЧЕСКИМИ ЧЕЛОВЕКОПОДОБНЫМИ ПАРАЗИТАМИ – ПОСВЯЩАЕТСЯ!!!
«Кто жил и мыслил – тот не может
в душе не презирать людей».
А.С.ПУШКИН
« – Николай Степанович, – сразу приступил Роман к делу, – слушал я счас сынишку…“Русь-тройку” учит…
– Так.
– И чего-то я подумал: вот летит тройка, все удивляются, любуются, можно сказать, дорогу дают – Русь-тройка! Там прямо сравнивается. Другие державы дорогу дают…
– Так…
– А кто в тройке-то? – Роман пытливо уставился в глаза учителю. – Кто едет-то? Кому дорогу-то?…
Николай Степанович пожал плечами.
– Чичиков едет…
– Так это Русь-то – Чичикова мчит? Это перед Чичиковым шапки все снимают?
…………………………………………………………………
– Ну и что?
– Да как же? Я тогда не понимаю: Русь-тройка, так же, мол… А в тройке – шулер. Какая же тут гордость?
Николай Степанович, в свою очередь, посмотрел на Романа… Усмехнулся.
– Как-то вы… не с того конца зашли.
– Да с какого ни зайди, – в тройке-то Чичиков. Ехай там, например… Степан Разин, – всё понятно. А тут – ездил по краю…
– По губернии.
– Ну, по губернии. А может, Гоголь так и имел в виду: подсуроплю, мол: пока догадаются – меня уж живого не будет. А?…
В.М.ШУКШИН Рассказ “Забуксовал”
1
С Валеркой я познакомился летом 1997 года, когда работал охранником на Горбушке – крупном московском торговом центре, если кто знает, что находится рядом с метро «Багратионовская», в здании бывшего столичного завода «Рубин». Знакомство наше было недолгим, но запоминающимся – из тех, что глубокому чувству сродни, потрясающему воображение, душу. Поэтому-то и хочется про него рассказать: поклясться могу, что задушевный рассказ мой будет и поучительным, и интересным.
Сразу же надо предупредить, что я – провинциал; приехал в Москву на заработки из Владимирской области, из города Гусь-Хрустальный, где при советской власти, если кто помнит, опять-таки, не забыл, производился отменный высококачественный хрусталь, прославлявший и кормивший нас всех, местных владимирских жителей. Но в перестройку наши стекольные заводы встали из-за невозможности реализовывать продукцию, в которой отпала нужда. Обнищавших и оголодавших людей, граждан новой России, больше мясо и хлеб вначале 90-х интересовали, а не сверкающие на солнце фужеры, графины и вазы разной расцветки и формы, что звенели тоньше и звонче, и пронзительнее при соударении, чем даже многие струнные музыкальные инструменты – скрипки, гитары, гусли; или те же колокольчики-бубенцы. И мы, молодые владимировцы, гуськом подались на заработки в Москву: работаем здесь кем придётся, где и как кому повезёт.
Про себя скажу коротко, что зовут меня Виктором, фамилия моя Родионов, мне 41 год от роду. По профессии я – потомственный стеклодув: мой отец и оба брата его, два моих дяди то есть, все как один Родионовы, до сих пор трудятся на заводе, на котором когда-то работал и я, и где по полгода не платят зарплату. Представляете?! Выживают мои престарелые родственники и земляки тем, что собственноручно изготовленный на заводе хрусталь таскают домой сумками с разрешения начальства. И потом вечерами и по выходным, сами опять-таки, продают его вдоль пригородных дорог и трасс по бросовым ценам – тем же москвичам или гостям-туристам; кланяются и унижаются перед ними, просят за ради Господа Бога хоть что-то купить, не дать умереть с голодухи… Жизнь, как говорится, собачья – но другой у нас там нет. И в ближайшем будущем не предвидится – вот что печально-то, что тягостнее всего. Дома, короче, тоска ужасная от хронического безденежья, что не хочется даже и говорить – про нашу заброшенность и безысходность.
