Одри Миллер сидела в госпитале возле кровати своего братишки и молилась, чтобы он очнулся. Тоби пребывал в коме вот уже три дня, с того момента, когда карета скорой помощи доставила его сюда.
Одри не позволит ему уйти! Она и так потеряла родителей и двух старших сестер. Разве родственники могут вести себя как чужие люди? Хуже, чем чужие. Часть клана Миллер отвергла невероятно обаятельного, умного двенадцатилетнего парнишку! И все из-за его признания: он гей.
Ему же всего двенадцать, Господь милосердный! В двенадцать лет дети могут сболтнуть все, что угодно! Но когда мальчик не стал отказываться от своих слов, более того, настаивал на этом, родители и старшие сестры отказались от него.
Одри не могла это представить. В таком юном возрасте она не знала бы, что делать, окажись одна и без дома. Тоби знал. Собрав свои сбережения, захватив лэптоп и рюкзак, он отправился на юг, проделав две сотни миль из Бостона до Нью-Йорка.
Он не позвонил Одри, просто свалился на нее как снег на голову. Он знал: сестра поддержит его. Разве Одри сможет обмануть его доверие?
Одри не могла себе и представить, насколько хуже станет ситуация. Пусть родители выкинули Тоби из дома, но со временем они успокоятся, передумают и позволят сыну вернуться домой. Все-таки они жили в одном из прогрессивных городов в стране!
Но Кэрол и Рэндалл Миллер оказались людьми не прогрессивными. Одри просто не осознавала, как ограниченны в своем кругозоре были их родители.
Они предъявили Одри ультиматум: поддержать решение семьи или поддержать Тоби. И ясно дали понять: если Одри выберет своего братишку, они перестанут ее поддерживать материально и вообще прекратят с ней всякие контакты!
Но план напугать двух своих младших детей и заставить жить согласно их мировоззрению привел к неожиданным последствиям.
Одри твердо заявила: она поддержит своего брата! А когда Тоби узнал, чего ей это стоило, он попытался покончить с собой. С помощью швейцарского армейского ножа, который отец подарил ему на двенадцатилетие, мальчик перерезал себе вены на запястьях.
Это не был крик о помощи, это было хладнокровное самоубийство. Просто Тоби понял: он никому не нужен. Он сделал это в доме, который Одри делила с тремя другими студентками Бернарда – одного из лучших университетов. И если бы ее подруга Лиз не забыла доклад и не вернулась домой, мальчик и умер бы там…
– Я люблю тебя, Тоби! Ты должен ко мне вернуться, ты ведь такой хороший! – И Одри будет говорить ему об этом столько раз, сколько потребуется! – Вернись… Пожалуйста, Тоби. Я люблю тебя.
Веки Тоби дрогнули, а затем затуманенный взгляд карих глаз встретился с ее глазами.
– Одри?..
– Да, милый, я здесь.
– Я… – И он смутился.
Она наклонилась и поцеловала его в лоб:
– Слушай меня, Тобиас Дэниел Миллер. Ты – моя семья, моя единственная семья. И не пытайся больше меня покинуть.
– Если бы не я, у тебя были бы мама и папа…
– Я предпочитаю, чтобы у меня был ты.
– Нет, я…
– Перестань! Ты мой брат, и я люблю тебя. Ты ведь знаешь, как больно, когда мама и папа не любят нас? А причина одна: мы не такие, какими бы они хотели нас видеть!
Его рот скривился от боли, в глазах появилось затравленное выражение.
– Да…
– Если бы я тебя потеряла, то испытала бы нестерпимую боль. Запомни это!
В глазах ее маленького братишки что-то мелькнуло. Искра надежды?
– Хорошо…
Это было обещание. Тоби больше не поступит так, как поступил, а Одри всегда будет рядом с ним.
Всегда.
