Аннотация:
Я спасла его от смерти, и за это он
вложил в мои руки свою жизнь. Опасный. Пугающий. Непокорный. Его
тело исписано шрамами, а душа кровоточит.
Я не должна была заключать с ним
этот договор. Не должна была становиться его хозяйкой.
Но обратного пути нет.
Я совершила ошибку, когда полюбила
своего стража.
***
— Я хочу купить мужчину, которого
привезли сегодня.
Сказав это, я глубоко покраснела и
зажмурилась. В моей голове фраза звучала лучше. Жестче.
Властнее.
Подразумевалось, что я приказываю.
Но получилась жалкая просьба.
Вдох-выдох.
Управляющий откинулся на стуле,
покачался на ножках взад-вперед. Седовласый, бородатый, он
напоминал мне старичка-церковника, только вот глаза его горели
алчным огнем.
— Номер триста четыре? Сдался он
вам? — мягко спросил, перебирая бумаги на людей, которые недавно
поступили в Дом скорби. — Найдите себе кого-нибудь другого. Рынки
переполнены рабами на любой вкус.
Не нужно меня отговаривать.
Я всё для себя решила.
Сцепила ладони в замок. Уставилась
на свои ногти и повторила громче:
— Я хочу купить конкретного мужчину.
Назовите цену.
Откуда управляющему знать, сколько
связывает меня с тем человеком? Что встретились мы в заброшенных
шахтах. Что мужчина этот пытался меня убить, но после спас,
пожертвовав собою.
Зато я знала.
И когда после лечебницы его за
ненадобностью отправили в Дом скорби, я со всей четкостью осознала:
надо что-то делать.
Срочно.
Оттуда никто не возвращается.
Я не могла позволить, чтобы его
выслали на рудники или уморили голодом на каторжных работах.
— Вы выбираете человека с темным
прошлым. Человека, который не поддается дрессировке. Он опасен. Вы
видели его шрамы? Понимаете, что они означают?
— Понимаю, — ответила хрипло.
— Меня это не волнует. Мне нужен личный страж, и нет кандидатуры
лучше, чем… номер триста четыре.
— Любопытно. Вы небогаты. —
Управляющий мазнул взглядом по моему брючному костюму, по стянутым
в хвост волосам, по отсутствию макияжа. — Что вы можете мне
предложить? Этот мужчина силен, из него можно сделать достойного
рабочего. В Доме скорби пригодился бы такой экземпляр. Как вы
знаете, у нас не принято перепродавать людей.
Ха, как быстро он переиграл свою
позицию. От «да сдался он тебе» до «вообще-то нам самим нужен».
Понятно, набивает цену, пытается
содрать побольше с дурехи, которая захотела купить человека будто
какую-то вещь.
Будь спокойна. Всё получится.
— Скажите, что хотите взамен, и я
расшибусь в лепешку, но выплачу нужную сумму до монеты.
— Выплатите, значит… — проговорил
задумчиво. — Допустим, я согласен обменять раба на вот
это.
Управляющий указал на вырез моей
рубашки.
***
Я вышла из кабинета и тронула
пальцами шею. Передернулась. Глаза наполнились влагой — без моего
на то желания. В носу предательски защипало.
Терпи.
Ты же не мелкая плакса, ты же
сильная.
Ты знала, на что шла.
Управляющий вышел следом,
насвистывая и улыбаясь мне так открыто, будто мы были лучшими
друзьями.
— Пройдемте, мисс Трозз, — он
поманил за собой.
Мы двигались по узким коридорам. Я
старалась идти прямо. Не горбиться. Не морщить лоб. Быть настоящей
леди. Вышли на улицу, и осенний ветер мазнул по лицу, утирая
слезы.
— Подождите меня тут, — сказал
управляющий перед бараком, что вытянулся длинной змеей по
неухоженной территории Дома скорби. За внешней оболочкой, за
каменными стенами и коврами — пусть истертыми — скрывались вот
такие дома. Деревянные, сколоченные наспех. Шаткие.
Где вынуждены были существовать
люди, у которых не осталось надежды на спасение.
Дома скорби строили, дабы приютить
«всех обездоленных», как говорили церковники. Бродягам рассказывали
о том, как много здесь еды и как мало работы.
Многие соглашались.
