Флориан так долго ждал этого вечера, что теперь, когда он
наконец наступил, и до начала его первого сольного концерта
оставалось всего несколько минут, юноша пытался понять, чего в его
сердце больше – волнения или нетерпения. К счастью, всё прошло
великолепно, даже лучше, чем Флориан мог себе представить. Как
только он вышел на сцену и коснулся смычком струн, волнение,
преследовавшее его последние несколько дней, бесследно исчезло.
Погрузившись в чарующий мир музыки, скрипач словно воспарил над
огромным, до отказа заполненным старинным залом, и ничего другого
для него уже не существовало. Лишь когда смолкли последние звуки
скрипки и Флориан опустил смычок, вздох облегчения вырвался из его
груди, и он радостно прошептал: "Слава Богу, всё позади! "
В зале стояла тишина. "Наверно, им не понравилась моя игра"- с
досадой подумал музыкант, но в тот же миг на него обрушился такой
шквал аплодисментов, что не было уже никакого сомнения в том, что
это – настоящий триумф. На сцену летели цветы, со всех сторон, не
смолкая, неслись крики "Браво! ", и Флориан, не переставая
кланяться публике, чувствовал себя в эти минуты самым счастливым
человеком на свете. Вдруг он ощутил такое сильное головокружение,
что едва удержался на ногах. А публика продолжала восторженно
скандировать "Браво! Браво! Брависсимо! ", не желая отпускать его
со сцены. Когда Флориану всё же удалось скрыться за бархатным
тёмно-бордовым занавесом, он понял, что силы совсем оставили его.
Кто-то заботливо поставил рядом с ним удобное кожаное кресло, и он
тут же, почти без чувств, опустился в него. Неожиданно раздался
знакомый голос:
– Мальчик мой, да на тебе лица нет! Что с тобой? – с тревогой
промолвил неизвестно откуда появившийся профессор Мирский.
– Профессор? Каким чудом вы здесь оказались, Святослав
Константинович, вы ведь должны быть в Мюнхене? – удивлённо спросил
Флориан, не преминув при этом, несмотря на своё плачевное
состояние, заметить, что Мирский в своём новом костюме цвета
морской волны выглядит безукоризненно.
– Как видишь, я здесь, рядом с тобой. Разве я мог пропустить твой
первый сольный концерт? Так что всё-таки случилось? – переспросил
профессор, не сводя с Флориана глаз, в которых отразились
неподдельные тревога и беспокойство.
– Ничего страшного не случилось. Наверное, я просто переволновался,
– виновато улыбнувшись, ответил Флориан.
– Дай-то бог, чтобы так! Когда ты поклонился публике и тебя слегка
качнуло в сторону, я, признаться, очень испугался.
– Да я и сам испугался, что тут говорить, но сейчас уже все в
полном порядке, как будто ничего и не было.
– Ну и прекрасно! Я тебя поздравляю, мой дорогой! Ты был просто
великолепен! Зрители слушали тебя, как зачарованные, а некоторые
так прониклись твоей игрой, что плакали, и даже не пытались скрыть
свои слёзы! В их числе – можешь себе представить – оказался и я, –
с улыбкой произнес профессор.
– Если бы не вы, Святослав Константинович, я вряд ли стоял бы
сегодня на этой сцене, так что мой успех – это и ваша заслуга! – с
чувством искренней благодарности промолвил Флориан. – Знаете, выйдя
на сцену я полностью растворился в музыке и не видел, что творилось
в зале.
– Это говорит о том, что из подающего большие надежды ученика ты
превратился в музыканта высочайшего класса! – произнёс профессор, и
по-отечески обнял юношу.
– Скажите, а как вам удалось вырваться из Мюнхена, ведь у вас такой
насыщенный график выступлений? – с удивлением спросил
Флориан.
– Видимо, кто-то услышал мои молитвы... У них там что-то сломалось
на сцене, в программе произошли изменения, и моё выступление
перенесли на завтра.
– И вы проделали такой огромный путь только ради того, чтобы
послушать мою игру?
