Израиль. Тель-Авив, 2017 год
В Институте судебной медицины «Абу-Кабир», расположенном на давно размытой временем границе городов Тель-Авив – Яффо и Холон, Алона встретила седоволосая женщина в строгом бежевом костюме, яркая брошка на отвороте пиджака в виде пурпурного цветка, покрытого цветными бусинками, мало соответствовала монотонному цвету одежды.
– Добрый день, господин Введенский. – Она протянула руку: – Меня зовут Рут Шапиро, я представитель социальной службы института. Пройдемте в мой кабинет.
Следом за ними в комнату, обставленную стандартной мебелью: стол средних размеров, кресло с высокой спинкой, два пластиковых стула с другой стороны, этажерка наполовину заполнена папками, остальное пространство занимают книги профессионального содержания, – вошла худенькая молодая женщина в темном платье ниже колен (так одеваются обычно религиозные женщины), мелкие кудряшки, небрежно разбросанные по лбу, добавляют лицу несколько шаловливый вид.
Рут представила коллегу по работе:
– Элла Шитрит, моя помощница. С этого момента Элла будет сопровождать вас по мере необходимости: опознание, оформление документов, протоколов и в случаях непредвиденных обстоятельств. Лично я занимаюсь связями с полицией, армией, городскими властями, медицинскими учреждениями, координацией между различными организациями. Вы можете обратиться ко мне или к Элле с любым вопросом, мы к вашим услугам практически в любое время суток.
Алон молча качнул головой.
Ситуация казалась ему абсурдной, гротесковой, словно он находится в театре, где с минуты на минуту начнется долгожданная премьера, рекламу которой неоднократно показывали по телевизору. Раздается последний звонок, опоздавшие пробираются между рядами. Диктор просит не забыть выключить мобильные телефоны. Свет постепенно гаснет, в течение нескольких минут ничего не происходит. Публика с нетерпением перешептывается, раздаются одиночные аплодисменты. Наконец-то поднимается занавес. На авансцену выходит в театральном костюме один из участников спектакля и приглашает любого зрителя подняться на сцену – сыграть роль ведущего актера, поскольку тот внезапно заболел.
– Господин Введенский, позвольте мне объяснить вам процедуру опознания погибших. – Голос Рут приобрел скорбный оттенок, выработанный до автоматизма, результат многократных повторений одних и тех же фраз.
С увеличением волны террористических актов в институт почти ежедневно поступали обугленные, раздробленные тела, к которым добровольцы общества ЗАКА тщательно подбирали недостающие части, разбросанные на десятки метров от эпицентра катастрофы.
– Идентификация покойного требует тщательной проверки. Анализы проводятся с применением новейший технологии, если нужно – повторяются во избежание ошибок. Никто не хочет похоронить постороннего человека. Даже в случае опознания вами тела дочери, – женщина предупредила вопрос Алона, – потребуется анализ ДНК для окончательного подтверждения родства. Но в вашем случае, к сожалению, вряд ли возможно после пожара опознать… – Рут старалась подобрать слово помягче для обуглившихся останков той, что еще сутки назад была розовощекой, со смешинками в глазах сладкоежкой, любительницей посплетничать с подругами по телефону, допоздна поваляться в постели восемнадцатилетней девушкой, не успевшей почувствовать вкус жизни.
– Я понимаю, – Алону не хотелось выслушивать окончание фразы, – сколько времени возьмет проверка?
Вечер наползал на город темным покрывалом. Солнце подкрасило перистые облака в розовые тона, меркнущие по мере погружения светила в море. Алон уселся в кафе с открытыми окнами на тель-авивскую набережную. Есть не хотелось, он заказал кофе с яблочным пирогом.
