Сумерки. Сага. Последняя битва.

В подземелье разрушенного замка было темно и сыро.  Величавое строение, от былой славы которого не осталось ровным счетом ничего, давно уже превратилось в руины, являя взору туристов печальное зрелище. Уцелела только часть смотровой башни с выщербленными бойницами... Когда-то здесь водружался флагшток.
      Впрочем, редкие смельчаки, сумевшие добраться до этих Богом забытых окраин, отнюдь не жаловали это странное место, наводившее на людей тоску и оторопь, а также бессознательное желание бежать - бежать без оглядки, подчиняясь животному инстинкту самосохранения... Бежать и кричать. Вопить от первобытного ужаса... Казалось, что лишь бесплотные духи, порожденные воспаленной фантазией средневековых сказителей, могут обитать в этом скорбном пристанище древних легенд...
Однако там, в подземелье, во мраке, настолько густом, что кажется осязаемым, в окружении склизких черных камней, в которые въелась гарь и копоть древнего пожарища, под мерный звук падающих капель происходил весьма оживленный диалог, неслышимый человеческому уху - неясный шорох, нечаянный сквозняк... не более того...
- Сейчас самое подходящее время, - прошелестел незримый в темноте.
- Да... Вольтури посрамлены. Они еще долго будут пребывать в замешательстве, - вторил другой, - что ни говори,  желтоглазые сумели им противостоять и весьма успешно..
- Эта новорожденная... заставила трепетать мерзких самозванцев, жаль только, нам не представилось возможности обратить их в прах, - продолжал первый, издавая глухое рычание.
- Отмщение было так близко...
- Наше время грядет, оно не заставит себя ждать, я знаю! - Старая летучая мышь, дремавшая под потолком испуганно встрепенулась и забила потрепанными кожистыми крыльями.
- Они не будут сражаться с нами. Они не хотят войны. - Разочарование, сочащиеся злобой, как тягучим ядом, потонуло в ледяном черном безмолвии. Спустя время гробовая тишина подземелья снова была нарушена:
- Любого можно заставить, друг мой! - А в этом голосе послышалась насмешка и непреклонная уверенность. - Нет крепче союза, если он замешан на страхе, уж тебе ли не знать, Брат мой! - голос надтреснуто зашипел, что означало, вероятно, что говоривший зашелся в веселом смехе.
- Будем думать, Брат. 
- Будем думать. Великая ночь дала нам преимущество, о котором, друг мой, никто не имеет представления - в этом наш шанс, и мы не должны его упустить. Мы не можем ждать еще столетие - будем действовать.
- Будем, - решительно поддержал собеседника пребывающий во тьме.

Голос Беллы за кадром.

       Технический прогресс, что ни говорите, существенно усложняет жизнь вампиров. По крайней мере тех из них, которые имеют родственников среди числа людей, жаждущих общения… «Хм… жаждущих», — я улыбнулась этой аллегории, пришедшей на ум, и легонько коснулась клавиатуры, отправляя электронное письмо Рене.
      Руки Эдварда на долю секунды замерли над клавишами рояля, и музыка полилась снова. Прекрасная музыка.
      Он улыбнулся мне и бросил быстрый, исполненный нежности взгляд из-под полуопущенных ресниц на Несси.
      Малышка, сосредоточенно нахмурив брови, листала тяжелый фолиант из обширной библиотеки Карлайла, сидя прямо на полу, сложив ноги по-турецки.
      Читая, она задумчиво пропускала длинные бежевые ворсинки ковра сквозь пальчики, словно хотела приласкать пушистого зверя. Я догадывалась, о чем она грустит. Да, так и есть. Ренесми взглянула на меня, и я подумала, что не надо обладать какими-то сверхъестественными способностями, чтобы прочесть в ее огромных, печальных глазах невысказанный вопрос: «Где Джейкоб?»