Тридцатьчетвёрка содрогнулась от близкого взрыва. Смотровую щель полностью закрыл ливень из каких-то обломков и комьев земли. Командир приподнялся, пытаясь осмотреться. Грянул второй взрыв. Создавалось ощущение, что по танку поддали огромной кувалдой по днищу. Машина и её экипаж были ещё живы и стальной зверь, развернувшись на вражеской траншее, грохнул залпом своего орудия. Ближний бункер, возле которого словно медведя обложили немецкие солдаты наш Т-34, треснул почти пополам от прямого попадания заряда. Тридцатьчетвёрка рванула вперёд, но один из германцев, вынырнувший откуда-то снизу, пропихнул под правую гусеницу здоровенный, похожий на каравай кругляк мины и побежал прочь. Пулемётная очередь переломила солдата пополам. Грянул взрыв. Стальной зверь, получив тяжелейшее ранение, тем не менее, был жив и продолжал сражаться. Экипаж вёл пулемётный огонь по едва различимым в дыму позициям врага. Атака немцев, похоже, захлебнулась, и экипаж, обездвиженный в своей боевой машине, продолжал вести бой, надеясь на идущее следом подкрепление. Развалины, находившиеся примерно в пятидесяти метрах от танка, походили на разбитый вдребезги кувшин с чудом уцелевшим донышком. Расчет солдат в камуфлированных маскхалатах тихонько выставил в пролом стены ствол крохотной, почти игрушечной пушки. На её стволе виднелась шишка надкалиберного снаряда. Тридцатьчетвёрка разворачивала башню вправо, когда крохотное орудие выплюнуло свой заряд по противнику [1]. Грохнул сильнейший взрыв. Вспышка ослепила механика-водителя танка. Жуткая боль, внезапная ослепительная вспышка, разрезавшая темноту пополам, крики горящих заживо товарищей и мгновенная темнота и тишина.
Василий цеплялся за ускользавшее сознание, пытаясь будто вынырнуть из накатывавшего на него мрака. Реальность постепенно превратилась в набор цветных пятен, которые хаотически вращались перед глазами. Кто-то говорил по—немецки. Василий, не понимая почему он не чувствует своего тела, пытался кричать, но кроме назойливого вражеского бормотания он ничего не слышал. Потом была непрекращающаяся качка и тряска. Внезапно Василий оказался в своём детстве в кузнице отца, где частенько бывал совсем крохотным мальчишкой, и потом, набрав немного силёнок, помогал батьке, качая меха и очищая горн.
Кузница исчезла. Вновь немецкие голоса и внезапная чётко ощутимая боль в правом плече. Такая боль, что Василий попытался взвыть. Бесполезно. Он будто был прикован. Ни руки, ни ноги его не слушались. Внезапно он оказался в лесу, где часто собирал ягодки и грибы со старшей сестрой. Сестрёнка показала ему на куст малины, который вдруг начал превращаться в германский танк.
«Беги! Беги, сестричка!» – мысленно кричал Василий.
