Everybody is alive in New York
Все писатели хотят работать писателями. Художники хотят работать художниками. Творческий человек на нетворческой работе – это катастрофа. А в эмиграции с таким сталкиваются многие: не всегда получается сразу найти работу по специальности.
Конечно, я обобщаю. И, конечно, иронизирую. После того как я уехала в Нью-Йорк, прожив в Беларуси долгую и, как теперь запоздало понимаю, счастливую жизнь музыкального критика, журналиста и писателя с парой изданных сборников, многие экс-коллеги недоверчиво спрашивали: «Ты что, уехала и бросила всё, чтобы продавать свечи?»
О да, именно поэтому я и уехала! Чтобы продавать cамые дорогие свечи во Вселенной в райончике Nolita (что значит «К северу от Маленькой Италии» – North of Little Italy), каждый день отвечать на вопрос «Какие из них длиннее?» и писать об этом веселый блог!
На самом деле всё, конечно, было иначе. Да и веселый блог я писала не от лица автора, а от имени персонажа, которого отыгрывала на нетворческой работе, благодаря этому превратившейся в творческую: персонажа, который почти не выдает эмоций и просто документирует разговоры с посетителями.
(К любому условно веселому тексту необходимо скучное предуведомление, чтобы до веселого текста дошли только по-настоящему многогранные люди!)
«Творческие работы дают на выходе самые нетворческие тексты, – сказал мне недавно знакомый нью-йоркский поэт из Киева Александр Гальпер, работающий в центре, который распределяет бездомных по ночлежкам. – Все книги сейчас – про кампусы университетов! Потому что все писатели преподают! Обычно как бывает: писатель выпускает хорошую книгу, основанную на опыте нетворческой работы; потом его зовут работать писателем в университете – и все, человек отрывается от жизни. И пишет книги про кампусы. Ты разве не замечала: вся эта новая литература от знаменитых профессиональных писателей – она про профессоров! Это невозможно скучно! Никто не пишет про реальную жизнь!»
Моя реальная жизнь в Нью-Йорке началась довольно сурово. Я училась в арт-магистратуре Бард-колледжа, писала журналистские и рекламные тексты – но на жизнь этого не хватало. Нью-Йорк обычно ставит вопрос так: крутись как хочешь, но тебе нужна настоящая работа в Городе.
Я искала эту работу несколько месяцев и, поскольку была в отчаянии и излучала энергию катастрофы, не находила. Меня даже не взяли писать новости в одно рижское медиа – то есть как не взяли, просто не ответили на письмо, такой унылой безысходностью от меня веяло.
Работа нашлась благодаря концерту белорусской рок-легенды Лявона Вольского в одном из клубов Вильямсбурга. Помню, я каждому встречному-поперечному говорила:
– Привет, я Татьяна, я ищу работу, вообще любую!
Если я встречала знакомого, на светский вопрос «как дела» я неожиданно отвечала:
– Дела плохо, ищу работу! У тебя нет, случаем, любой работы?
На следующее утро мне позвонила знакомая, которую я встретила на концерте, и сказала:
– Моя подруга работает в бутике женского белья и говорит, что в соседнем свечном бутике завтра срочно нужен человек завязывать бантики. Можешь приехать? Я тебе сейчас дам телефон Селин, поговори с ней. Или ты не очень любишь вязать бантики?
– Обожаю вязать бантики, – искренне сказала я и тут же позвонила Селин.
– Там не только бантики, там еще надо упаковывать коробочки, – моментально ответила Селин. – Нет времени объяснять. Ты можешь приехать и вязать бантики и упаковывать коробочки? А продавать умеешь?
