1821, Санкт-Петербург
Дом княгини Марии рядом с Невским проспектом не претендовал на звание самого большого во всем квартале, но определенно считался самым роскошным.
Фасад его, в полном соответствии с канонами красоты, отличался строгими классическими линиями, выстроенными в ряд окнами и широкой, дополненной колоннами террасой. Греческие статуи на крыше взирали вниз через верхнюю балюстраду с холодным выражением надменного превосходства. Вполне, впрочем, возможно, они всего лишь демонстрировали свое неодобрение в отношении окружавших особняк садов. В вольном изобилии цветов, кустарников и мраморных фонтанов, столь обожаемых русской аристократией, не было и намека на классику.
Внутреннее убранство дома не уступало внешнему виду в элегантности. В отделке просторных комнат с высокими потолками преобладали золотистый, алый и темно-синий цвета. В долгие унылые месяцы зимы густые, насыщенные краски создавали ощущение тепла.
В мебели атласного и вишневого дерева, мило контрастировавшей с темными, мрачными картинами фламандских мастеров, угадывался вкус скорее французский, чем русский, что более отвечало нынешним предпочтениям княгини. Местного колорита интерьеру добавляли разве что инкрустированные драгоценностями аксессуары да расставленные беспорядочно нефритовые статуэтки.
Но подлинным украшением особняка, предметом гордости и славы был открывающийся из его окон вид.
Отсюда вы могли любоваться церквами с сияющими золотыми куполами и богатыми дворцами. Потрясающая панорама позволяла по достоинству оценить красоту города, избежав соприкосновения с напряженным пульсом, отчетливо ощущаемым на его улицах.
Впрочем, у двадцатидвухлетней Софьи, проведшей в этом доме всю свою жизнь, знакомый пейзаж восторга уже не вызывал; куда больше ее порадовал вливавшийся в окно спальни теплый весенний свет.
Усевшись перед зеркалом, она предала себя в руки служанки, которая сначала расчесала длинные золотистые волосы, а потом собрала их в замысловатый узел на макушке, оставив по вьющейся прядке у висков. Столь строгий стиль давал возможность в полной мере оценить идеальный овал лица с чистейшей алебастровой кожей и пронзительными голубыми глазами под тяжелыми, густыми ресницами.
Не унаследовав знойной, чувственной красоты матери, Софья бесспорно считалась милой прелестницей и, что немаловажно, имела очевидное сходство со своим отцом.
Последнее обстоятельство выглядело довольно странно, учитывая, что фактически она была незаконнорожденной.
Да, муж матери охотно признавал Софью своей дочерью, так как ко времени ее рождения уже состоял в браке с ее матерью. Мало кто в России и, возможно, за пределами страны не знал о бурном романе Марии с императором Александром Павловичем, завершившемся поспешным браком Марии с графом. Мало для кого оставался секретом и тот факт, что влиятельный царедворец граф внезапно разбогател и использовал полученные средства для приведения в порядок имения под Москвой, из которого почти не выбирался, тогда как его жена получила во владение пышный особняк и содержание, вполне достаточное для безбедной жизни.
Это был один из тех секретов, о которых знают и молчат все. Время от времени Александр Павлович приглашал Софью к себе, но в целом в ее жизни оставался скорее сторонним благодетелем, чем полноправным родителем.
Да разве мало и одного родителя, с грустью подумала молодая женщина, когда в комнату стремительно вошла ее мать. Под серебристым атласным халатом угадывались роскошные формы, плечи укрывала газовая накидка вишневого цвета, серебристые ленточки перехватывали темные блестящие волосы.
Бьющая в глаза красота как нельзя лучше соответствовала ее импульсивному характеру. Взгляд скользнул по голубому с кремовым дамасту, коим, по настоянию Софьи, отделали спальню, и красивое лицо ее матери исказила гримаска недовольства.