Май. Я выбежал из лесопарка на дорогу, ведущую к домам. Я заканчивал утреннюю пробежку. Школьник на дороге остановил меня, округлил глаза, поправил тяжеленный рюкзак за плечами, весь встряхнулся, указал большим пальцем себе за спину, крикнул:
− Там мужик подвис и грохнулся.
Я побежал дальше. На асфальте лежал человек. На боку. Изо рта − кровь. Вокруг – люди, зеваки.
− Что с ним?
− Упал. Лежит.
− Надо поднять!
− Нет! – запротестовала грозная дама, для убедительности приподняла сумку на колёсиках, ударила ей об асфальт. Типическая такая русская женщина, из тех, которые у Некрасова и в огонь и в воду: – Нет, нет и нет! Трогать нельзя. Вдруг инсульт, вдруг ножевое ранение в живот. «Скорую» вызвали.
− Где вы видите ранение в живот? – спросил я ошарашено. Я ещё не отдышался, приходил в себя от резкой остановки. Я всегда заканчиваю пробежку по 4-101.
− Он говорит, но заплетается, бормочет что-то, я разобрал, что мобильник в кармане, достал и позвонил по первому телефону, сын уже идёт,− сказал крупный мужчина. Крупного я постоянно встречал в лесопарке. Он такой праздношатающийся. Всегда со всеми общается. И со мной пытался.
− По-моему, надо поднять. Застудит ещё что-нибудь. У меня отец на «Скорой» работает, − я набрал номер отца.
− У него отец на «скорой», отец на «скорой», – раздалось уважительное эхо.
− Но «скорую» вызвали, молодой человек! − протестовала некрасовская баба.
Я поднял руку, чтобы не мешали говорить – все замолчали.
− Пап!
− Ну?
− Тут мужчина лежит.
− Где?
− При входе в лесопарк.
− Пьяный?
− Нет.
− В сознании?
− Да.
− Упал. Я видел. Шёл и упал, − подсказывали мне все.
Я повторил «показания очевидцев».
− Подними, усади, − сказал папа. – Если сможет идти, до лавки доведи. И «скорую» встречайте. Они запутаются, куда ехать. Они в лесу всегда путаются.
− Сказал поднимать, − я отключил телефон.
Стали поднимать пострадавшего. Я открыл сумочку на поясе, достал влажные салфетки – у человека всё лицо было в крови, кровь капала на ветровку. Сначала подумал – рассёк лицо, но нет: носом ударился, кровь из носа. Видно спазм у человека, внутричерепное давление, вот и закружилась голова… Может и микроинсульт. У моего дедушки три инсульта, и несколько микро, при микро он также падал и быстро вставал. Весной, если вдруг внезапная жара, мой дед плохо себя чувствует. Лежит целый день, отдыхает.
Довели пострадавшего до скамейки − метров сорок и всё в гору. Я всё это время промакивал деду лицо. Доставал всё новые и новые салфетки. Усадили на лавку. Кто-то пошёл на улицу – «скорую» встречать.
Дед на лавке окончательно пришёл в себя − принялся благодарить, сам стал салфетку держать около лица. Худой он. Рубашка светлая, брюки. Жилистый такой пожилой мужчина, и не скажешь, что старик.
Подошла фельдшер, раскрыла чемоданчик, стала наполнять шприц, параллельно задавать вопросы: что произошло, что болит… Пострадавший отвечает: шёл, упал, очнулся – лежу. Я эту фельдшерицу знаю, мне папа рассказывал о ней. Симпатичная, стрижка у неё такая − полголовы сбрито. Папа говорит, она дерзкая, отшивает только так водил – водители к ней постоянно подкатывают. Папа на кардиологической «скорой», на самой крутой. Есть ещё гинекологическая на нашей подстанции, там денег дают, чтобы в нужный роддом отвезли или хорошую больницу2. На детской тоже врачам подбрасывют – на детей никогда ничего не жалеют. Пока все эти проверки на подстанциях не начались, папа вообще хорошо зарабатывал. Сейчас хуже стало. Жалобы в интернет строчат все, кому не лень. Некоторых фельдшеров показательно поувольняли, врачей не тронули. Взяток теперь все боятся. Но жить-то все хотят. Бесплатная медицина сами знаете какая. На самом деле бесплатная она условно. Вот люди и дают, чтобы получше укол, кардиограмма, не выходя из квартиры – всё равно это дешевле на порядок, чем платно врача вызывать.
