Что происходит в душе, когда злишься, обижаешься и тем более мстишь? Сразу не замечаешь, как груз становится непомерным. Поступки, совершаемые под действием этих сил, превращаются в привычки, привычки – в пороки, которые становятся сутью характера и начинают дурно пахнуть.
Тощая фигура девушки в сером плаще медленно брела по ночным улочкам, где фонари бросали бледные тени. Лица не было видно, его скрывали волосы. Девушка сворачивала с освещённой дороги, уходя дальше от домов, от города, к лесу, где начиналось кладбище. Каждый день она шла по одному и тому же маршруту, от Сарской гимназии к городскому кладбищу. И ждала.
Сырая кладбищенская земля пачкала обувь, но ей было всё равно.
Девушка приходила сюда и бродила среди могил и каменных надгробий, покрытых лишайником, оставаясь незамеченной. Она медленно вынашивала свой план мести, поджидая своего обидчика. Свою обидчицу.
И она знала, что Хранитель не защитит ту, не сможет помешать ей. Потому что они не вмешиваются в конфликты между богами.
Зато он увидит смерть.
Артём
Когда я проснулся от уже привычных кошмаров и посмотрел в окно, ещё ничего не было видно. Луна пряталась где-то за облаками. Мне с трудом удалось различить очертания леса за кладбищем.
А сейчас могилы и дорожки тонким одеялом покрывал снег.
Я и раньше не любил зиму, но… теперь и подавно.
Снег пошёл ночью. Сыпал крупные хлопья в темноте.
Мне не давал уснуть странный голос, который я слышал наяву, и я отправился на поиски. Это был не навий.
Когда я нашёл его, придя на зов, встретился лицом к лицу со стригоем. Стригои не обычные упыри: они обладают физической силой, в несколько раз превышающей человеческую. Они озлоблены, им нечего терять, и они отчаянно бросаются в бой.
Но теперь он лежал в морге.
Был уже полдень, посетителей на кладбище не было. В старую часть и без того мало кто приходил, а в такую непогоду никто не решился явиться. Только мои следы оставались на нетронутом снегу.
Весна никак не хотела приходить, будто всё тепло ушло из этого мира вместе с Дашей. Даже в конце апреля неожиданно вновь выпал снег, и почти распустившиеся деревья вновь покрылись белым искрящимся пухом.
Я шёл между оградок могил и прислушивался. Как и каждый день до этого в течение уже пары месяцев.
Голоса продолжали разговаривать со мной в голове, неупокоенные высказывали мне свои просьбы, молили о том, чтобы я помог им перейти границу. Отправил в иной мир. В Нижний.
Перелетая по старым надгробиям, за мной следовал ворон. Он оглядывался, крутил головой и перепрыгивал с холодного камня на ограду с облупившейся краской, с неё – на крест или снова на надгробие.
Когда я ушёл из дома, взяв с собой только самое необходимое, я не знал, куда пойти. Ворон помог мне найти приют. Новое место, ставшее моим обиталищем, – кладбище.
Птица будто знала, что со мной происходит. Знала, что меня зовут неупокоенные души. И знала, куда мне идти.
Воздействовать на старого смотрителя и убедить его впустить меня, отдать пустующую комнату, о которой нашептал ворон, не составило труда. Да и старик уже был староват и глуховат и был только рад, когда я предложил ему свою помощь с покойниками.
Я шел по старой части кладбища, останавливался и прислушивался, пытаясь различить звуки, которые могли исходить от могил.
Небо по-прежнему было затянуто пасмурной дымкой, но на горизонте светлело.
Значит, завтра будет хорошая погода. Уже сейчас снег неторопливо таял. По надгробиям и крестам стекали скупые капли, прокладывали дорожки по портретам, и казалось, что это сами умершие плачут.
Тонкой струйкой я сыпал чёрные семена мака на белый снег, оставляя за собой дорожку.
