Всё не то, чем кажется.
Майя
Целый мир заблуждений скрывается за тишиной. В
словаре человеческих недугов упоминается болезнь, истинная суть которой известна
немногим. Это тугоухость. И я одна из тех, кто знает о ней всё. Я с ней живу.
Таких, как я, окружающие жалеют, полагая, что мы не
способны учиться, работать. О развлечениях и вовсе речи не идёт. Хотя обычно подобные
мысли посещают уже после того, как незнакомец задел плечом и нагрубил, потому
что его не услышали.
А ещё есть те, кто не делает разницы между
нарушением слуха и отставанием в умственном развитии. Такие стараются избегать
общества глухих.
В том числе и поэтому последние четыре года я обучалась
дистанционно и почти никуда не выходила (за исключением визитов к врачу и в
ближайший магазин), собственным примером подтверждая один из многочисленных
стереотипов. Но, конечно, причина была совсем в другом. Я не смогла перебороть
себя и явиться в класс после того, как частично потеряла слух.
Не хотелось на себе испытать, что значит — стать
изгоем. Друзья отвернулись бы, и обязательно нашёлся бы тот, кому по душе
подшучивать и посмеиваться в сторонке. Встретиться со всем этим лицом к лицу?
Нет уж…
Другое дело университет. Я собралась с духом и, пока
не передумала, быстро отправила документы на выбранный факультет. Втайне от
мамы. Конечно, я призналась ей, но чуть позже. И на меня тотчас вылились разом
все её переживания, а после в кухне ещё долго пахло корвалолом.
— Вот мы и приехали. — Мама крепче сжала руль нашей
старенькой иномарки и посмотрела в окно на эклектичное четырёхэтажное здание. —
Майя, ты уверенна? Юридический — это ведь так сложно.
На её лице отразилась вся гамма душевных мук: от
лёгкого волнения до паники. Мама так сильно постукивала пальцами по рулю, что
не заметила, как нажала на клаксон, и громкий «би-и-ип» заставил нас обеих вздрогнуть.
Сестра на заднем сиденье не шелохнулась.
Прохожие оглянулись.
— Я тебе уже говорила, что хочу попробовать. И это не
сложнее других специальностей. Не могу же я дома сидеть до смерти. — Я потёрла
переносицу, чтобы скрыть волнение.
— Типун тебе на язык! — махнула мама, наконец
отпуская руль. — А если тебе не понравится?
Она окинула тревожным взглядом молодёжь на крыльце
корпуса.
К зданию уже тянулись многочисленные студенты. И
неуверенные первокурсники, как я, и бывалые старшекурсники. Мимо что-то стремительно
протарахтело и скрылось за поворотом. Я даже не успела заметить, что это было.
— Тогда и буду думать, — ответила я.
— Уйдёшь? — В мамином голосе таилась плохо скрытая
надежда.
Последнее время я старалась быть незаметной и тихой,
чтобы не выделяться и быть как все. Но сколько можно сидеть в своей раковине?
— Я подумаю об этом после.
— Не в твоём положении думать после… — назидательно
начала она.
— Ма-а-а, — взмолилась я.
Она посмотрела на часы, а я — на мамины поджатые
губы, как на собственное отражение. Обе узколицые, с острыми тонкими носиками,
худые. «Кожа да кости», как любила говорить бабушка.
В машине что-то постукивало в наступившей тишине.
— Нужно в автосервис, уже давно просится, — сменила
тему мама, а я нахмурилась. И она пояснила для меня, дублируя слова жестами: —
Стучит что-то.
— Я слышу, — тихо сказала я, не без печали, и
потянулась к ручке двери.
— С машинкой нужно обращаться осторожно, как с
бабулькой. — Мама выдавила улыбку, пытаясь шутить.
Ей трудно было принять, что меня пора отпустить в
большой мир, и не хотелось этого делать. Поэтому мама всячески старалась
продлить наше прощание, хотя уже опаздывала.
Она повернулась ко мне, заправила тёмные короткие волосы
мне за уши, выставляя тем самым напоказ слуховые аппараты. Ласково поцеловала в
щёку.
