Любовь
Три года
назад
- Я тебя изменил, - секундная
заминку и еще более оглушительное продолжение: - С Алисой.
Мир продолжает вращаться. За окном
обычной панельной пятиэтажки не замолкая визжит детвора. Солнце все
так же светит, яркими бликами раскрашивая старый выгоревший ковер
на полу. А я сижу на разобранном диване, мертвенно-бледная и
чувствую, что уже ровно минуту не дышу. Не могу. Разучилась.
- Это была ошибка, Люб. Я…- Кир
лохматит свою шевелюру на затылке. Рвано выдыхает, подобно
подбитому на охоте зверю, вглядываясь в мелкую россыпь трещин на
потолке в моей комнате. – Не знаю, что на меня нашло. Помутнение
какое-то.
Помутнение. Вот оно как. А у меня от
его помутнения сердце в клочья и душа изодрана в хлам. Но кого это
волнует сейчас. Кирилл слишком честен, чтобы скрывать правду, ложь
во благо считая преступлением.
Но, Боже, как же я хочу обмануться.
Именно в этот момент. Чтобы ни знать, ни чувствовать. Не ощущать,
как мир на глазах рушится, превращаясь в руины. А ведь каких-то
несколько часов назад я и не помышляла, что правда низвергнется на
меня лавиной, погребая под этими чертовыми завалами.
Легкие горят огнем. Делаю глубокий
вдох, не сдерживая всхлипов. Я не хочу плакать при Абрамове. Не
хочу, чтобы он видел, как адски больно мне сейчас. Не хочу, но
соленые капли проторёнными дорожками стекают по щекам. Я безмерно
слаба перед этим.
- Любань, - он присаживается на
корточки у моих ног. Хватает холодные пальцы в свои ладони, обдает
горячим дыханием, пытаясь отогреть. Такой родной и любимый. – Всё
это в прошлом. Клянусь. Больше такого не повторится. Дай мне еще
один шанс, прошу. Не отменяй свадьбу.
До чего же смешно выходит. И если бы
не раздирающая грудину боль я непременно бы захохотала. А ведь
именно Абрамов хотел повременить с женитьбой. Говорил, что штамп не
главное, если мы любим друг друга. Если любим… Вот и вся его
любовь. Пшик. Стоило только этой лисе вновь появиться на горизонте
и вильнуть своим рыжим пушистым хвостом.
Но самое обидное не это. Самое
обидное, что все это я знала слишком давно. Знала, когда страдала
по ночам, осознавая, что влюбилась в парня лучшей подруги, что стал
для меня табу. Знала, когда она после школы бросила его, умотав за
более успешной жизнью. Знала, когда отдала ему свою девственность в
этой квартире на старом продавленном диване в ночь перед его
призывом в армию. Знала, черт возьми! Но наивно полагала, что его
любимая Алиса в прошлом. Ведь она предала его, бросила, сбежала.
Ведь в самые трудные моменты его жизни я была рядом, а не она.
- Я люблю тебя, Люб.
Он всё говорит и говорит, а у меня
чувство будто из ушей фонтаном кровь хлещет. Но я не могу
пошевелиться, чтобы это проверить. Ни руку выдрать, ни зарядить ему
по лицу, выплескивая весь свой гнев. Так и сижу гипсовой статуей,
глядя в одну точку на стене.
Я же сама виновата. Я же осознавала,
что именно так все и будет. Она приедет, он увидит её и все
начнется сначала. Первая любовь ведь не ржавеет. Особенно такая
горячая и яркая.
Да и где я, а где Алиса. Стройная,
высокая, длинноногая с медной копной волнистых волос. Моя
низкорослая фигура весьма внушительная фигура и в подметки ей не
годится. Как и я сама. Помнится, Абрамов сам в шутку называл меня
телепузиком. Еще в те далекие школьные времена, когда Алиса была
его всем. А я отыгрывала роль той самой страшной подружки, лишь бы
к нему ближе. Дура! Какая же дура!
- Люб…
- Свадьба – это единственное, что
тебя сейчас волнует? – мой голос хриплый. Насквозь пропитан болью и
отчаяньем. Наверное, именно так говорят своё последнее желание
приговоренные к смертной казни.
- Нет, но… Ты же этого так хотела.
Да и приглашения разосланы, ресторан опять-таки… - он сам понимает,
какую несет чушь, когда натыкается на мой совершенно пустой
потерянный взгляд. Замолкает на полуслове, гулко сглатывая, голову
бедовую опуская. – Прости, я…
