30 сентября 2009 год.
Тайга Крайнего Севера югорской Сибири. Капает, капает дождь сентября. Еще не вечер, да темно точно в предсумерье. Ночью дул злобно ветер. С утра ели, словно застыли во сне, растворились в густом тумане осени. Голые берёзы оголились, утончившись до призрачных длинных острых былинок. На кончиках тёмных чёрточек веток, кое-где одиноко застыл бурый грустный листок. Отяжелев от капель дождя, срываясь, он плавно плывет к земле – к своему последнему пристанищу, множа жёлто-бурый ковёр опада мокрой листвы.
На жестяной печке – буржуйке, в брезентовом таёжном балагане, аппетитно скворчат, румянясь, пирожки. Мука кончается. Пришлось подмешать в тесто манки. Однако и той осталась горсточка! Масло растительное также близится к финалу. – Пора и честь знать! – пора идти домой.
Ночь выдалась необычно тёплой для поздней осенней поры севера Западной Сибири. Небо хмурится в тучах. Они необычно густо сини! – дождевые, тяжёлые!..
С утра ходим по лесному берегу большого открытого болота в поисках птички. Наконец, Дружка хорошо залаял внизу – под склоном кедрового мандала.
– «Глухарь!», – радостно затрепыхало сердце, – так и есть!.. – сидит на высокой листвянке.
Крадусь, пригнувшись, прячась за деревьями. Птица меня не замечает. Её внимание отвлекает, работая професионально, Дружка.
– Впереди чистовина, – незаметно не подойти. Оцениваю ситуацию. – Выстрелить удастся лишь из-за густой ели сквозь разлапистые ветви. «Далеко! Ближе не подойти… – спугну!». Стреляю. Птица вздрагивает, но дробь не пробила, лишь задела.
– Попало хорошо и, подранок пошёл вниз. Глухарь попытался сесть на старый кедр, однако сорвался и полетел на болото через соснячок.
– Дружка, умничка!.. – побежал галопом, преследуя, и настиг подранка на противоположном краю чистовины. Спешу к лайке на помощь.
Бежать следом за ними не получается: болото топкое, с трясиной!.. – по нему не побегаешь! Переживалав, что пока «бегу», Дружка раздербанит сгоряча птицу. Успокаиваюсь:
– Умница!.. – стоит, поджидает хозяйку, птица, явно, у лап рядом лежит…
Подбегая к псу, врюхалась в болотном ручье в бездонную топь, – хлипко! Вовремя притормозила, – не нырнула с разбегу по грудь. Торфяная подушка качается неприятно под ногами, словно пружинная кровать, рискуя порваться и поглотить навсегда. Ноги с болотниками по колено всё-таки ушли в месиво из мха, няши и воды. – Отступать поздно!
– Тихо! Тихо! – Не спешить только! – говорю себе, успокаивая вмиг испугавшееся сердце.
«Перешла!» – отлегло от души, страх исчез, оставив зычно колотиться сердце. Подхожу к охотнику. – Глухарь лежит в воде у передних лап. Перья раскиданы повсюду по кругу ! Глухарик цел, лишь немного общипан.
– Ничего!.. – нормально! – Хвалю пса. На таком расстоянии без его помощи подранка самой нереально отыскать. – Дружок преследовал раненого глухаря, несясь галопом по топи болота почти километр от места выстрела.
Поднимаю птицу. – Тяжела! – Приятно оттягивает руку. «Старый! – Больше четырех килограмм чистого веса, а в пере и все пять вытянет!» – привычно оцениваю добычу. – Не плохо! – поурчим сегодня вечерком!.. – Шашлычков на костре пожарим!
Дружка – довольный! Крутится рядом – сильно взволнован. Азарт охотника ещё не спал. Упаковываю добычу в целлофановый пакет и кладу в рюкзак: «Кровит. Пёс глубокие вмятины от зубов оставил. – Боялся, чтоб не улетела еда, то и кусал серьёзно. С этакой крупной птицей сладить, – нужна сила и ловкость, охотничий опыт».
Рюкзак от поклажи потяжелел. – «Придётся возвращаться в избу. С грузом на спине не походишь по болотам…». – Возвращаюсь с болота на гриву. Под ногами замечаю клюкву. Нынешний год выдался неурожайным и ягод нигде нет. Решаю: «Нужно хоть литр набрать…», – cнимаю рюкзак, ружьё кладу сверху, чтобы не замокло. Собираю клюкву в пакет.
