Она снова находилась в плену мерзкого сна, похожего на стоячую
воду в мелком озере. Девушка видела себя в небольшой комнате,
наполненной серым унылым сумраком. Сама она лежала на узкой тахте,
напротив темнела стена. Вокруг угадывались очертания скудной
мебели.
Аня села, чувствуя ладонями шершавую ткань покрывала, и
огляделась в поисках двери. Увы, комната напоминала квадратную
коробку без намека на выход.
Зато на полу девушка заметила крылья: огромные, похожие на
лебединые, с запекшийся кровью у основания. Почему-то они казались
лишними в этом сером, словно застывшем пространстве.
Уже догадываясь, что она обнаружит, Аня словно нехотя потянулась
к саднящей спине. Вот они: два тонких разреза на бесформенной
футболке. И торчащие кости из двух ран в районе лопаток. Аня
коснулась одной из них, заорала и проснулась.
– Твою мать. – задумчиво произнесла, разглядывая знакомый
потолок, на котором плясала тень от росшего во дворе тополя. Тополь
был древний, огромный и летом его пух разносило по ближайшим
окрестностям. Он служил естественной преградой солнечным лучам, и в
спальне всегда царила приятная прохлада.
Потолок заслонила треугольная морда с наглыми желтыми глазами,
вокруг одного расположилось темное пятно. Оно придавало морде
сфинкса какой-то залихватский вид.
– Тимон! – Аня не успела увернуться, и шершавый язык смачно
мазнул по носу, а потом и по щеке. Решив, что процедуру умывания
хозяйки можно считать законченной, Тимка мурлыкнул и резво ускакал
на другой конец кровати. Выгнув спину, начал галопировать,
приглашая Аню поиграть. Он никак не мог понять, зачем люди спят так
долго, когда можно встать в пять утра.
– Отстань. – хозяйка не разделила с ним желание поиграть. Тем
более, взглянув на часы, девушка поняла, что времени у нее остается
только одеться и позавтракать «на ходу». Надевая джинсы, Аня
одновременно пыталась отыскать носки, еще вчера лежавшие на
месте.
Один носок отыскался возле шкафа-купе, немного мокрый,
пожеванный и с дыркой на пятке.
– Тимон, ты сволочь. – Аня подняла второй носок и увидела, что
он выглядит так, словно над ним потрудилась гигантская моль. – Ты
как шкаф открыл, подлец! Я ж их только вчера купила.
Кот что-то промурлыкал и попытался лапой подцепить носки. Убрав
руку подальше, девушка обозвала Тимку еще раз, более нецензурно, и
ушла в ванную. Там выкинула испорченные носки в ведро, а сама
подошла к раковине и, уперевшись о нее руками, уставилась на свое
отражение в зеркале.
– Свет мой зеркальце...а, впрочем, можешь молчать, и так все
видно. – приподняв подбородок, девушка вплотную приблизила лицо к
зеркальной поверхности и обозрела себя на наличие прыщиков. Их
вроде не наблюдалось. Зато в наличие имелись растрепанные светлые
волосы, доходившие до узких плеч, бледная кожа, которую не брало
даже интенсивное южное солнце и светло-зеленые глаза. На чуть
вздернутом носу прилепилась пара-тройка веснушек. Все как обычно.
За ночь рога не отросли и лишняя пара рук не появилась.
Повернувшись к зеркалу боком, Аня натянула футболку на груди и со
вздохом вынуждена была признать: здесь тоже ничего н увеличилось. А
она бы не отказалась от третьего размера, в обмен на свой, чуть не
дотягивавший до второго.
Позади послышалось довольное урчание: Тимон залез в корзину и
выудил оттуда пожеванный носок. Расставаться просто так с добычей
он не собирался. Впрочем, насчет котика Аня уже не обольщалась:
проблемы со здравым смыслом у него наблюдались с самого рождения.
Поэтому, оставив Тимона общаться с побежденными носками, девушка
спешно умылась и почистила зубы, натянула свитер и, дожевывая на
ходу бутерброд, принялась застегивать ботильоны. Вот так всегда: за
лишние десять минут сна приходиться расплачиваться спешными сборами
на работу.
