Просто старая сказка, написанная много лет назад...
— Сильно тебе досталось…
Мужчина прекратил умываться,
склоняясь над прозрачным ручьём и вытирая кровь с раненой скулы.
Его руки замерли на полпути от небритого лица. Он повернулся на
раздавшийся возглас, стряхивая прохладную воду с ладоней.
Потревожившее его создание было лет шести-семи от роду. Золотистые
косы, подвязанные замшевыми ремешками, болтались на уровне
коленей.
Взгляд воина замер на ярком синяке
под одним из ярких голубых глаз незнакомки. Девочка улыбнулась,
сверкая щербинкой на месте отсутствующего молочного зуба. Она
сложила руки на груди, поджала губы и с видом знатока кивала, глядя
на его раненое лицо.
— Я вижу, ты знаешь толк, — воин
усмехнулся, от чего на его скуле вновь выступила кровь.
Всё же он сощурился и кивнул,
указывая на синяк.
— Кто тебя ударил?
— Он уже поплатился за свою ошибку!
— она гордо вскинула подбородок.
Едва приметные веснушки золотились
на её переносице.
— Чего же ему это стоило? — уточнил
незнакомец.
Девочка сжала кулак:
— Два зуба! Хотя они и так
собирались выпасть…
Мужчина рассмеялся, проведя мокрой
ладонью по волосам.
— Почему же ты здесь одна, дитя?
— Я здесь думаю.
— Вот как?
Она кивнула.
— Дядя Ральф не в духе, а тётя Адела
плачет.
— Почему? — воин присел на тёплые,
нагретые полуденным солнцем камни.
— Дядя боится, что король отберёт
его землю.
— Да ну? И что тогда?
— Тогда у Мей не будет богатого
жениха. Она не сможет родить ему много дочерей, чтобы заплетать им
косы. Она ужасно любит заплетать косы! И обязательно сына.
Одного.
— Одного?
— Да.
Жарко рассуждая, девочка забралась
на соседний камень, рядом со своим случайным собеседником. Она
подскакивала то на одной босой ноге, то на другой. Мужчина уже
несколько раз ловил себя на мысли, что инстинктивно пытается
протянуть руки, чтобы поймать её, постоянно соскальзывающую с
мокрого камня.
— Чтобы рассказывать ему по вечерам
о подвигах отца, — добавила малышка.
Воин сдержал смех, к своему
удивлению боясь ранить чувства незнакомки.
— А что же ты? — спросил он. — Ты не
боишься, что король отберёт и твои земли?
— Нет. У меня к нему будет серьёзный
разговор.
— О чём же это?
— Думаешь, я так тебе и скажу?— она
резво соскочила в воду, вытащила из кармана белоснежный платок и
намочила его в ручье.
Затем девочка аккуратно сложила его
и с силой прижала платок к колючей щеке мужчины.
— Вот так и держи.
Он оторопело повиновался.
— Дядя Ральф говорит, что скоро
приедет много охотников. Говорит, что я головная боль.
Воин видел, как грусть коснулась
загорелого лица девочки. Коснулась и слетела, как листва на
ветру.
— Раз он решил стать моим королём,
то просто обязан о всём позаботиться. В наше неспокойное время, так
тяжело вести дела.
Она вздохнула, словно столетний дед.
Мужчина едва не расхохотался.
— Ты права! Что же ты попросила бы у
короля?
— Конечно же, рыцаря.
— Рыцаря?.. — воин и вовсе оторопел,
глядя на серьёзное дитя.
— Да. И самого лучшего. Чтобы у дяди
Ральфа больше не болела голова. Рыцарь будет охранять землю.
— А что же взамен?
— Я буду гладить его по голове, —
заявила она.
— О! Это, конечно же, многое меняет…
— мужчина чувствовал, что его трясёт от сдерживаемого смеха.
Всё же пересилив себя, он добро
улыбнулся, и привычно пригладил свои вьющиеся волосы.
— А что, если у рыцаря окажется
скверный характер?
— Главное, чтобы у него были серые
глаза. Это непременно, — девочка вновь поджала губы, со знанием
дела кивая головой.
— Отчего же?
— Как же? Все знают, что серые глаза
— признак благородства души. Ведь серый цвет сродни серебру, а из
серебра сделано распятие отца Валдуина. Значит, это цвет
чистоты!
— Не поспоришь…
— Верно. Мне пора идти. Можешь
оставить себе платок.
