Самолет набирал высоту. Вот уже и здания аэропорта не видно, и машины на шоссе стали похожими на игрушечные.
Какие сюрпризы иногда преподносит нам жизнь! Надо же мне было получить предложение прочитать несколько лекций в университете того города, о котором я столько слышала от Лики.
Я, в основном, занимаюсь практикой, а не наукой, но зато хорошо говорю по-английски и, вообще, хорошо говорю. Наверное, поэтому, читать лекции по этике в психотерапии предложили именно мне.
Через четыре часа мне предстояло увидеть место событий, а чуть позже – главного героя, по крайней мере, я на это очень надеялась,
А пока, сидя в самолете, я думала о том, может ли при определенных обстоятельствах такое случиться с каждым из нас. И, если – да, то, какие это обстоятельства?
Мне было чрезвычайно любопытно.
Та история началась в марте. По странному совпадению, сейчас тоже был конец марта.
Глядя на бесконечные поля, покрытые талым весенним снегом, я вспоминала историю нашего с Ликой знакомства.
Она пришла ко мне на прием, и я, прочитав имя в заведенной на нее секретарем карточке, профессионально доброжелательно сказала:
– Здравствуйте Анжелика! Садитесь, пожалуйста.
– Если можно, Лика, – она нервно убрала со лба длинную мягкую челку.
Имя Анжелика ей, и, правда, совсем не подходило. В ее внешности не было ничего ангельского: блестящие черные волосы, идеально подстриженные в форме «французского» каре, лучистые светло-карие глаза, тонкий нос с едва заметной горбинкой, блестящие дорогой красной помадой губы.
«Бывает же такое совершенство! У нее-то какие проблемы? Наверняка, не может выбрать между миллионером и миллиардером», – завистливо подумала я и…ошиблась.
– Доктор, помогите. Я не хочу больше жить.
– Алла, – сказала я, – просто Алла.
И это стало началом нашей дружбы. Нет, подругами в полном смысле этого слова мы, конечно, не стали – ни один психотерапевт не может иметь личных отношений с клиентом, и я всегда предупреждаю об этом клиента на первой встрече.
Но в этот раз все пошло не так с самого начала. Контраст между ее пронзительной, бьющей наповал внешней красотой и удивительно хрупким внутренним миром был настолько разительным, что вся история показалась мне воплощением мировой несправедливости.
И, если на первых сессиях мне еще удавалось сохранять атмосферу доброжелательной отстраненности, то со временем в наших беседах появлялось все больше личного.
В конце концов, я осознала, что незаметно перешла ту грань, которая отделяет эмпатию психотерапевта от вовлеченности обычного человека.
В свое оправдание могу только сказать, что я порекомендовала Лике другого специалиста.
Несмотря на то, что оказывать ей профессиональную помощь я больше не могла, мы продолжали иногда встречаться.
Лика как-то обмолвилась, что в детстве ей нравилось писать дневники, и я, в качестве психотерапевтического приема, предложила ей описать все произошедшие с ней события. И она написала все.
Знакомый редактор лишь слегка приложил к ее сочинению руку, и получилось то, что получилось…
