Решила назвать эту мою книгу – славословий, суждений, наставлений, записок, предостережений, эпитафий, деяний, примеров, обрывков, фрагментов, зерен и руин – «Овечий горох».
А если бы, я подумала, тут были представлены более монументальные вещи – рассказы или повести, то это «Коровьи лепешки».
– А роман? – спросил литературный критик и прозаик Леонид Бахнов. – Это ж страшно подумать!
* * *
Название – сложная штука. Один старый человек в Наро-Фоминске мне сказал, что написал две книги. Первая – военная, он не помнил ее названия, а другая – «Дочь отца». Казалось, лучше не назовешь. А оказывается, можно еще лучше. Журналист В. Янчевский назвал книгу, над которой работал всю жизнь, «Мой Сталин».
* * *
В Сургуте, выступая в детском доме, показала ребятам фотографию гигантского Будды в Камакуре.
– Кто это?
Молчание.
Вдруг одна крошечная девочка в последнем ряду еле слышно сказала:
– Это Будда.
– Почему ты так решила?
– Сама не знаю, – ответила она.
* * *
Художник Тишков – расцветающему бутону:
– Вот ты из нас только единственный, кто знает, чем занимается…
* * *
В «Малеевке», в Доме творчества писателей, впервые повстречала философа и культуролога Георгия Гачева. Он очень любил кататься на лыжах. Даже когда Георгий Дмитриевич просто гулял по дорожкам, то поочередно выбрасывал руки вперед, будто отталкивался от снега палками.
– Вот Гачев мысленно идет на лыжах, – заметил Леонид Бахнов.
* * *
Меня пригласили в Кремль – на обед, который устроила участникам фестиваля «БиблиОбраз» в Георгиевском зале Людмила Путина. Перед обедом первая леди выступила с приветственной речью:
– Так в чем заключается смысл жизни? – спросила она риторически, потом сделала эффектную паузу, так что слышно было, как учащенно забились наши сердца, и провозгласила: – Смысл жизни – …в самой жизни!
* * *
После кремлевского обеда участникам застолья предложили в качестве сувенира взять домой меню. Я подарила его папе Льву. Он звонил родственникам и зачитывал это меню, пока я не отобрала и не спрятала.
– А где меню? – огорченно спрашивал Лев. – А то в него хорошо заглядывать, когда проголодаешься, и радоваться, как ты тогда хорошо покушала.
* * *
Мои родители долго собирались и в конце концов засели за письмо друзьям в Париж, чу́дным старикам Клоди и Андре Файен.
– «Здравствуйте, Клоди и Андре!…» – начал Лев.
– А Андре-то жив? – засомневалась Люся. – Что-то он болел последнее время…
– Но ведь нет сведений, что он умер…
– Ага, тогда так, – сказала Люся. – «Здравствуйте, Клоди и Андре, если ты жив…»
* * *
В «Малеевке» поэт Евгений Солонович – переводчик итальянской литературы, лауреат множества литературных премий Италии, Командор ордена «Звезда итальянской солидарности» – подкармливал всех окрестных собак. В столовой он собирал с тарелок, кто что не доел, и выносил псам на улицу в условленное место, где они его заранее поджидали.
Пора возвращаться в Москву, а Евгений Михайлович даже на лыжах ни разу не прокатился.
– Ничего, – говорил, – я привык себя за что-нибудь корить. Лучше уж я буду думать: дурак я, дурак, не катался на лыжах, а не что-нибудь похуже.
* * *
Очень старый грузин в «Малеевке» – настоящий пустынножитель в рубашке без пуговиц, наглухо зашитой на нем до самой шеи:
– Вы знаете, – он спросил у меня, кутаясь в плед, – что здесь отдыхает Евгений Солонович, который перевел Петрарку? Как он перевел! Он не перевел! Он вжился в него! А Данте?! Ну, талант – само собой. Но – изящество! Русский человек все же, – он понизил голос, – топором немного сделан…
* * *
Мой сосед по столу, драматург средних лет, возмущенно:
– Не понимаю, для чего таких стариков держать в Доме творчества? Напоминать о том, что нас всех в скором времени ждет? Возмутительно! А вон тот большой медведь – автор песни «Есть у революции начало, нет у революции конца!..» – и ведь тоже считает себя большим писателем. Сидит, ничего не делает, жена всю жизнь работает на него простым экономистом. А тут съездил в Париж! На какие, спрашивается, шиши?..
