В первые же дни войны фашистам удалось во многих местах прорвать оборону развернутых в спешке приграничных частей Красной Армии. В прорыв бросались танковые армады с крестами на бортах, которые ускоренными маршами по дорогам двигались на восток. В Западном Особом военном округе сложилась критическая ситуация. Излюбленные немцами «двойные клещи» охватывали советские войска с севера и юга. 2-я и 3-я танковые группы обходили наши войска с целью соединиться западнее Минска, образовав огромный «котел» на Белостокском выступе. Дополнительно 7 армейских корпусов и 20 пехотных дивизий гитлеровцев, сведенных в 2 полевые армии, вели интенсивное наступление с целью соединиться восточнее Белостока.
Отчаянный контрудар Красной Армии 24 июня в районе Гродно силами сводной конно-механизированной группы результата не дал. Господствующая в воздухе немецкая авиация начала бомбить атакующие войска уже на линии развертывания. Несколько попыток пробить подготовленную немецкую противотанковую оборону привели только к большим потерям корпуса без получения стратегического преимущества. Несмотря на отдельные удачные действия командиров, прорвавших оборону немцев и вышедших на окраину Гродно, это на общее положение наших войск не повлияло. Командир группы генерал-лейтенант Болдин отдал приказ к отходу на восток.
В результате уже к 25 июня 1941 года советскому командованию стало ясно, что охват гитлеровцами Белостокского выступа грозит полным окружением войск Западного фронта. Иного выхода, как только отводить войска на новые рубежи обороны, не было. 3-я и 10-я армии получили приказ отступать на Новогрудок и Слоним. Чтобы сохранить пути отступления армий, в арьергардные бои были брошены наиболее боеспособные части, вставшие заслонами в районе Волковыска и Зельвы и принявшие на себя страшные удары немецких танковых колонн.
Немецкие самолеты уже несколько часов добивали все, что оставалось от корпуса. Примчавшийся на бронеавтомобиле представитель штаба округа, который теперь назывался штабом фронта, имел на руках приказ перебросить танковую дивизию из состава корпуса генерала Казакова и всю тяжелую артиллерию, включая три батареи 82-мм минометов, на север, в район Слонима. Причем в приказе было указано просто дикое количество танков, которые генерал Казаков должен был передать под чужое командование. Дикое, потому что корпус не был укомплектован по штату военного времени, его подняли по тревоге и бросили на запад без боеприпасов, без горючего.
Из 105 положенных по штату тяжелых танков «КВ»: танковые дивизии имели лишь десяток, да и те стояли в ремонтных мастерских с разобранными двигателями и трансмиссиями. Из 210 средних танков «Т‐34» имелось только 80 машин. Подготовленные экипажи, уехавшие на завод получать машины, так и не вернулись. Некомплект был и легких «БТ‐7» и «Т‐26». Не укомплектована по штатам военного времени была и моторизованная дивизия. Фактически это была обычная пехотная дивизия со штатом мирного времени. До 60 % личного состава и до 40 % боевой техники.
Казаков получил корпус за месяц до начала войны, когда его перевели с Дальнего Востока в Западный Особый военный округ. Сформировать полноценный механизированный корпус он так и не успел. После нескольких дней боев, маневрируя, выводя свои части из-под ударов на новые рубежи, нанося удары ответные, Казаков сумел сохранить основные силы, хотя потери были понесены ощутимые. Особенно в танках и артиллерии. И вот теперь некий полковник с приказом в руках, продублированным приказом по радио, повел полученные части напрямик к Слониму и сразу подставил под массированный удар авиации на рокадном направлении. Генералу ничего не оставалось, как только стиснуть зубы и продолжать держать оборону на своем участке. Он получил сведения, что севернее вышла немецкая танковая группа, но разрешения помочь он не получил.
