Тайна пропавшего пианино

Пианино не было. Тёмный прямоугольник на полу – вот и всё, что осталось. Виктор Сергеевич протёр очки. Потом – глаза. Инструмент не появился.

Да, в средней школе номер 58 уроки музыки вела не какая-нибудь Мария Ивановна.

И даже не Виолетта Даниэльевна – она вела математику в старших классах.

А вот в актовом зале, где ученики 58-й школы занимались музыкой, больше двадцати лет царил самый настоящий Виктор Сергеевич.

Каждый день он приходил в школу в 7:30, здоровался с гардеробщицей тётей Лидой и вешал пальто на третий крючок справа.

– Да что ж опять в раздевалке-то? – спрашивала тётя Лида. – В учительской ведь шкафчик есть. Учителям там положено. Да и надёжнее.

Виктор Сергеевич пожимал плечами и улыбался.

– Ладно уж, присмотрю я, чтоб не испачкали, – ворчала гардеробщица.

Каждый день в 7:40 Виктор Сергеевич входил в зал, поднимал крышку инструмента и пробегался пальцами по клавишам. Расписание у него было одно на все дни недели. Первым уроком – первый класс, вторым – второй, и так до седьмого. Урока и класса. Очень удобно. В каждой параллели 58-й школы было ровно пять классов: «А», «Б», «В», «Г» и «Д». Рабочих дней у Виктора Сергеевича тоже было пять. Он их так и называл: «А» день, «Б» день и так далее. До самого любимого – «Д» дня.

Дело в том, что перед поступлением в 58-ю школу каждый ребёнок проходил тестирование. Те, у кого находили способности к математике, шли в «А» класс. У кого к языкам – в «Б». Кто много знал о растениях и животных, отправлялись в класс «В». Ученики «Г» классов регулярно занимали места на спортивных соревнованиях. С той же регулярностью они били окна футбольным мячом, пытались залезть на крышу по водосточной трубе и на полной скорости сбивали с ног зазевавшихся учителей. Но к этому давно все привыкли.

Дети, у которых никаких явных способностей обнаружено не было, отправлялись в класс «Д». Они были единственными, кто не считал уроки музыки пустой тратой времени.

«Я – профессионал, – каждый раз думал Виктор Сергеевич, – а профессионал должен уметь объяснить свой предмет любому!» И он объяснял. «Ашкам» – через логику и звуковые формулы. «Бэшкам» – через музыку слов и фраз на разных языках. С «вэшками» угадывал мелодии в песнях птиц. «Гэшки» горланили: «Трус не играет в хоккей!», стоя всем классом на руках.

И только в пятницу Виктор Сергеевич мог хоть немного расслабиться.

Но сегодня был понедельник. И не просто понедельник, а последний перед зимними каникулами, на которых планировался большой новогодний концерт для родителей. Все песни уже были выучены. Оставалась последняя неделя репетиций. Но пианино исчезло.

– Виктор Сергеевич! – Секретарь директора Анечка влетела в зал. – Там в 1 «А» карантин по ветрянке. Поэтому у вас первого урока не будет.

– У меня вот… – начал Виктор Сергеевич и показал рукой на тёмный прямоугольник на полу.

– Некогда, Виктор Сергеевич, миленький, – протараторила Анечка. – Зинаида Аркадьевна сейчас сюда детей приведёт. Собрание будет, раз зал свободен.

– А как же… – снова начал учитель музыки.

– Потом, всё потом. Идут уже. Вы тоже можете послушать, раз урока нет. Только там вон сядьте. – Она неопределённо махнула рукой и убежала.

По понедельникам первым уроком у 5 «Д» стоял английский. Поэтому, когда учительница объявила, что вместо него пройдёт какое-то собрание, класс заметно повеселел. Федя Тапочкин вздохнул с облегчением. Собрание – это не страшно.

Через десять минут все ученики пятых классов расположились на бордовых креслах актового зала. Кто-то из «ашек» возмутился, что их сняли с математики. Но тут же замолчал, услышав, что собрание будет проводить не директор, а завуч. Когда Зинаида Аркадьевна вошла в зал, даже вечно шумные «гэшки» мгновенно слезли со спинок и подлокотников кресел.