Грозный
…«славяне граната», —кто —то проорал в пылу боя, за мгновение до того, как «Муха» попала в стену. Взрыв оглушил, накрыв группу «ватным одеялом» легкой контузии.
Граната из РПГ-18 влетела, как раз чуть выше уровня пола. Кумулятивная струя, пробив кирпичную кладку, перемолола её в густую пыль, занавесив помещение серо—бардовой взвесью из тротила, кирпича и меловой штукатурки. Дышать на какое-то время стало невозможно. Через минуту пыль рассеялась. Бойцы, откашлявшись, прильнули к окнам, продолжая кинжальным огнем «валить, сошедших с ума бармалеев».
Едкий кислый дым от сгоревшего пороха, закрученный вихрем сквозняка, нещадно выжигал глаза. Горький дым тротила першил в глотке, от чего слюна превратилась в вязкую и клейкую субстанцию, которая была похожа на цементный раствор. В таком пекле, которое устроили чеченские радикалы на улицах Грозного, было невозможно высунуть голову на улицу. Девчонки снайпера – некогда «дружеских» прибалтийских стран и Украины члены клуба «белые колготки», вооруженные спортивными винтовками с первоклассной оптикой от «Цейса», работали профессионально. Они без жалости и сострадания, словно на стрельбище, стреляли в русских парней, старясь попасть в пах. Это было высшей степенью мастерства. Жертва, лишенная гениталий, умирала в адских мучениях от большой кровопотери. А эти разноязыкие твари, сидя по подвалам и чердакам с наслаждением смаковали, мученическую смерть русских парней .
– Санчело, «Химик» -ты жив, или как, – проорал «Ташкент» после хлопка гранаты.
– Жив, жив —ответил Русаков, «выныривая» из непроницаемой взвеси дыма и пыли, —Не дождутся! Близко суки подобрались…
Позывной «Химик» -лейтенант Александр Русаков получил еще в школьные годы. Позывной, или, как говорили в гарнизоне «погремуха», отражало его юношеское увлечение химией, взрывчатыми веществами и стрелковым спортом. В делах диверсионно-подрывных, он знал всё, что накопило человечество за последние сто лет.
Из куска пластита, горсти гаек, болтов и примитивного радио —взрывателя, он мог на коленях слепить такую мину-ловушку, что противник не мог заподозрить, что в банальном бытовом предмете может быть скрыта смертельная «адская машина».
После взрыва «Мухи», на какое—то мгновение Русакова слегка «накрыло». Все звуки, которые до него доходили по слуховому каналу, были приглушенными и невнятными, как будто исходили из—под воды. Он увлеченный боем, не обращал на это внимания. Из личного опыта знал, что через пару минут – «отпустит». Слух вернется на «исходную», и он будет, как новый. Он, не спеша, прицельно давил на спусковой крючок, четко фиксируя очередной жертве статус «двести». Даже в кошмарном сне Русакову не могло присниться, что его первый бой будет именно таким продуктивным. За последние сорок минут боя, его «калаш» успел «выплюнуть» весь БК.
Звук затвора – звонкий щелчок. Всё – пусто.
Лейтенант выругался матом, отстегнул «магазин», и ушел с линии огня прикрывшись кирпичной стеной.
– Пустой, – проорал Русаков! Алес! Вышел, – крикнул он достаточно громко.
Русакова почти ни кто не услышал. Бойцы тарахтели из всего, что стреляло.
Русаков присев на корточки, чтобы не попасть в прицел снайпера, стал перемещаться по классу, на ходу выискивая среди амуниции хоть пачку патронов. Он осмотрел цинки, валяющиеся под ногами, картонные коробки – патронов не было.
