В высокое стрельчатое окно башни
заглядывала луна. Свет ее терялся в ровном свете кристалла,
сияющего в настольной лампе, освещавшей рабочий кабинет графини.
Сама она в дреме уронила голову на скрещенные на столе руки. Перо,
выпавшее из ее пальцев, лежало рядом с кипой исписанных листов.
Рядом со столом, на пушистом ковре лежал мальчик лет десяти,
раскинувшись во сне.
Почти неслышно скрипнула
дверь, но этого хватило, чтоб женщина встрепенулась и подняла
голову.
- Прошу прощения, миледи,
я узнать, не пора ли забирать юного Хальмия. Уже поздно, -
гувернантка осторожно заглянула за дверь и всплеснула руками, - да
он заснул! И вы уже совсем спите. Миледи, это не дело!
- Да-да, мадам Эния, вы
правы, мы слишком заговорились, - графиня поднялась из-за стола и
склонилась над сыном, укрывая шалью, - нужно позвать дворецкого. Он
отнесет мальчика в детскую.
Она присела на ковер
рядом с ребенком и погрузилась в свои мысли, задумчиво проведя
рукой по его темным волосам.
- Ваша светлость, - шепот
гувернантки вернул ее к действительности, - мы пришли. Можно
забрать мальчика?
- Да-да, разумеется, -
молодая женщина легко встала и приглашающе махнула рукой.
Дворецкий поднял юного
графа на руки, осторожно перенес в детскую и уложил на высокую
кровать. Мать тут же присела на край постели, жадно рассматривая
ребенка, как будто не могла наглядеться. Как же он все-таки похож
на отца! Все вокруг утверждали, что сын - вылитая мать, все, кроме
тех, кто видел и знал с кем сравнивать. Волосы чуть темнее и
пушистей, разрез глаз, высокий лоб, очертания рта - все как у отца.
От нее сыну достался только нос и цвет глаз. А еще об отце
напоминало ей что-то неуловимое в движениях и повадках мальчика.
Поворот и наклон головы, то, как он упрямо сжимал губы, и улыбка.
Такая же теплая и светлая. У графини замирало сердце и
перехватывало дыхание в те моменты, когда проскальзывала эта
схожесть. Сыну совсем не досталось чародейской силы, а вот грацию и
ловкость фехтовальщика он тоже унаследовал от родителя. Хальм
впитывал воинское искусство, как ткань впитывает воду. Уже сейчас,
тренируясь, сын с матерью были практически на равных, а ведь он еще
мал и не полностью раскрылся. Решение отпустить ребенка в Халан
далось трудно, но она понимала, что это необходимый шаг. Женщина
только молилась Светлой, чтоб отвела все возможные беды, и уповала
на Ластара. Этот человек сможет защитить ее мальчика.
- Как же я буду жить,
когда ты уедешь, мой маленький?
- Миледи, вы что-то
сказали? - мадам Эния подошла совсем неслышно. - Будут какие-то
распоряжения?
- Нет, все хорошо, Эни,
отдыхайте, - графиня, склонившись, в последний раз провела рукой по
волосам сына и тихонько, чтоб не потревожить сон, поцеловав его в
лоб, встала. - Я уже ухожу.
Поправив спящему сыну
одеяло, она быстро и бесшумно вышла из комнаты. Перед тем, как
подняться к себе в башню, графиня зашла проведать и больную гостью.
В комнате было тихо. Дремавшая в кресле у кровати горничная подняла
голову на легкий стук двери. Увидев хозяйку, хотела вскочить, но
графиня жестом приказала оставаться на месте. Подошла к постели,
взглянула на бледное прекрасное лицо, разметавшиеся по подушке
черные волосы... даже в болезненном бреду, гостья выглядела
великолепно.
- Как она? Да сиди же! Не
надо вставать.
- Ей лучше, миледи. Жар
спал, она перестала метаться по постели. Вот уже несколько часов
спокойно спит, - служанка опять порывалась встать и снова была
усажена в кресло небрежным взмахом руки. - Я протираю ее лицо и
руки, а когда просыпается, даю принять микстуру, что прописал
целитель.
- Хорошо, продолжай.
Ее светлость еще раз
взглянула на больную. Сколько лет назад она видела эту женщину в
последний раз? Девять? Десять? Сама она изменилась за это время.
Многое потеряв и кое-что приобретя, она перестала быть той наивной
девочкой, которой была тогда. А эта женщина так и осталась такой же
молодой и прекрасной, как будто все эти годы никак не коснулись ее
души и прекрасного тела. Столь же совершенные черты лица, точеные
руки лежали поверх тонкого одеяла и фигура, насколько графиня могла
заметить, оставалась такой же идеальной. Ни одной оплывшей
черточки, морщинки, неловкой ненужной складочки из тех, что
оставляет на людских душах и телах время. Как всегда
безупречна.
