Пакеты с продуктами больно оттягивали пальцы, пока я копошилась
в своей сумочке, ища ключи. Квартира встретила меня привычной
пустотой и совершенно неожиданной прохладой ночного воздуха с
улицы, проникающего через окно, которое еще утром точно было
закрытым.
Неприятный колкий мороз пробежался по коже, а в груди нарастало
нехорошее предчувствие. Зажав ключи между пальцами острием вверх, я
тихонько кралась по комнатам, пока взгляд не наткнулся на синюю
коробку, обмотанную красной лентой, что лежала на кухонном
столике.
Дрожащими пальцами я потянула ленточку, развязала бант и сняла
крышку. Ровно в эту же секунду, когда передо мной предстало то, что
лежало на дне коробки, по всей квартире раздался мой истошный
крик.
Я попятилась назад, отбрасывая коробку в сторону, и на ходу уже
набирала номер на быстром наборе.
В коробке лежали мертвая птица и записка с одним единственным
словом, которое снилось мне в страшных снах на протяжении полугода
«Молчи».
***
Антон Вячеславович Стрелецкий – один из немногих, кто поверил
моей истории и воспринял ее всерьез, когда я обратилась за помощью
в полицию несколько месяцев назад. И на мою удачу он был главным
следователем нашего РУВД.
Уже через десять минут после моего звонка он был у меня в
квартире с парочкой своих помощников.
Мы сидели с ним на диване, подальше от злополучной коробки с
мертвой птицей, пока молодой парень и девушка тщательно изучали ее
и записку.
— Так, значит… это началось опять? — спросил Стрелецкий очень
осторожно, видя, как меня еще немного трясло.
— Сначала я подумала, что мне показалось, — произнесла еле
слышно, смотря в одну точку. — В последнюю неделю все время
чувствовала на себе чей-то взгляд.
— Маш, а почему ко мне не пришла?
— И что бы я сказала? — я резко повернула голову в сторону
мужчины. — У меня же нет никаких доказательств. Только собственное
чутье! — с криком на глаза навернулись слезы.
Я уткнулась лицом в собственные ладони, не в силах больше
сдерживать эмоции.
Сколько это будет ещё продолжаться? Сколько я ещё должна
оглядываться, идя просто по улице, и с замиранием сердца
поворачивать за угол, боясь, что на меня нападут? Снова.
— Он… Он нашёл меня! — процедила сквозь зубы, стараясь взять
себя в руки и прекратить этот поток неконтролируемых слез, которые
уж точно сейчас ничем не помогут.
— Ложки-матрешки, ну что ты тут озеро развела? — Антон
Вячеславович в силу своего преклонного возраста как-то по-отцовски
попытался меня успокоить, похлопав по плечу.
— Я не могу жить в вечном страхе, — произнесла твёрдо, подняв
голову. — Я устала! Это всё зашло слишком далеко. Раньше были
только угрозы. Теперь дохлая птица. Может, в следующий раз на её
месте буду я?!
Главный следователь тяжело вздохнул и, поправив свои густые усы,
сказал:
— Ты права. Это уже давно не шутки. Но операм ещё нужно время,
чтобы накопать на Ветрова как можно больше улик. А это сложно. У
него свои люди везде.
— А мне что делать? Сидеть здесь всё это время? Какая гарантия,
что он не зарежет меня ночью? Он же как-то попал в эту
квартиру!
— Именно поэтому ты теперь в программе по защите свидетелей.
В горле резко пересохло.
— В какой программе?
— Мы перевезем тебя в безопасное место, пока ведётся следствие.
У тебя будет новый дом, документы и два личных телохранителя
двадцать четыре часа в сутки.
В голове эхом на повторе звучали одни и те же слова, у меня
будут личные телохранители. Два. Неужели теперь можно будет спать
спокойно, не пряча молоток для отбивки мяса под подушкой?
Перевезти в другое место? Валяйте. Тут меня ничего не держит,
ведь из своего родного города я давно сбежала.
— Звучит неплохо, — я постаралась улыбнуться, но получилось
слабо.
