Тьма сгущалась над городом, как черный шелк, пропитанный горечью и предательством. Где-то вдали гудел колокол, его звук разбивался о каменные стены домов, терялся в узких переулках, словно не решаясь долететь до нас.
Я стояла перед ним, дрожащими пальцами сжимая края плаща, который больше не мог защитить меня ни от холода, ни от его взгляда.
– Ты уверена? – спросил Ираклий.
Его голос был твердым, как сталь, но в глубине глаз – там, куда раньше струился золотистый свет его магии – теперь плескалось что-то чужое, темное, ненасытное.
Я кивнула, не доверяя себе слов. Если заговорю – зарыдаю. А плакать было нельзя. Не сейчас. Не когда я уже почти все отдала.
Он протянул руку, и в ладони его лежал маленький серебряный нож – изящный, с рукоятью, украшенной рунами, которые светились тусклым синим светом.
– Последний шанс отказаться, – прошептал он.
Но мы оба знали: отступать уже поздно.
Шесть лет назад все было иначе.
Мы любили друг друга так, как могут любить только те, кто еще не знает, что мир – это не только свет, но и тени. Он – молодой маг, чья сила только начинала расцветать, я – его тень, его опора, его единственная слабость.
Но мир магии жесток. В нем нельзя быть просто талантливым. Надо быть сильнее всех. Лучше. Беспощаднее.
Ираклий жаждал успеха. Не просто признания – власти. Той, что скрыта за золотыми дверьми элитных гильдий, той, что достается лишь тем, кто готов заплатить любую цену.
И я хотела ему помочь.
Глупо? Да.
Но разве любовь когда-нибудь бывает разумной?
Тот вечер начался с шепота.
– Есть способ, – сказал мне незнакомец в темном плаще.
Мы встретились на краю города, там, где мощеные улицы сменялись грязью, а свет фонарей не мог пробить густой туман. Его лицо было скрыто капюшоном, но я чувствовала – он улыбается.
– Его талант велик, но недостаточен. Гильдии не примут его. Но есть… договор.
– Какой договор? – спросила я, уже зная, что не хочу слышать ответ.
– Тот, что даст ему силу. Настоящую силу.
– И что ему нужно отдать взамен?
Незнакомец медленно покачал головой.
– Не ему. Тебе.
Я помню, как дрожали мои руки, когда я подписала контракт. Чернила были густыми, как кровь, и когда перо коснулось бумаги, по комнате пронесся ледяной ветер.
– Ты отдаешь часть себя, – объяснил незнакомец. – Не тело. Не душу. Нечто… другое.
– Что именно?
– Твою возможность быть счастливой.
Я засмеялась.
– Это все?
Он наклонился ко мне, и впервые я увидела его глаза – пустые, как зеркала, в которых не отражалось ничего, кроме тьмы.
– Ты не понимаешь. Это не просто "не быть счастливой". Это значит, что любая твоя радость будет обращаться в пепел. Любая надежда – гаснуть. Любая любовь… – он кивнул в сторону двери, за которой ждал Ираклий, – будет стоить тебе боли.
Я подписала.
А потом был ритуал.
Я стояла в центре круга, начертанного мелом на холодном каменном полу. Вокруг горели свечи, их пламя не колебалось, будто застыло во времени. Ираклий стоял напротив, его глаза горели – не магией, нет, чем-то более жадным.
– Ты готова? – спросил он.
Я кивнула.
Незнакомец (а может, он уже был не незнакомцем, а чем-то гораздо более страшным) вручил мне нож.
– Кровь скрепит договор.
Я провела лезвием по ладони. Кровь не была красной. Она была черной, как чернила, которыми я подписала контракт.
Ираклий взял мою руку, его пальцы сжали мои так крепко, что кости хрустнули.
– Спасибо, – прошептал он.
А потом началось.
Боль.
Не физическая. Нет. Хуже.
Это было как будто кто-то вырывает из тебя кусок за куском, но не плоть, а что-то глубже. Воспоминания. Чувства. Будущее.
Я видела, как перед глазами мелькают моменты: наш первый поцелуй. Смех. Его рука в моих волосах. Обещания.
И каждый из них рассыпался в прах, как только к нему прикасалась тьма.
