### Пролог
Пустота. Приятная, безмолвная пустота, окутывающая всё вокруг. Ни звука, ни движения – только ощущение лёгкости, когда каждый вдох приносит чувство свободы.
Здесь нет ни света, ни тьмы. Только тишина – бесконечная и неизбежная, где нет ни прошлого, ни будущего. Невозможно найти утешение, потому что вокруг нет ничего, кроме самого себя. И это то, чего все всегда боялись больше всего – остаться наедине с собой, лицом к лицу с тем, что скрывали годами.
Ночные переулки города были для Люсии не просто местом охоты – они были её убежищем, где она могла снять все маски и быть самой собой. Тьма скрывала её от посторонних глаз, даря ощущение абсолютной свободы. Здесь, среди тишины заброшенных улиц, она растворялась в тенях, становясь частью этого забытого мира, где никто ничего не требовал и не ждал от неё.
Обшарпанные стены и сырые фасады домов выстраивались вдоль узких улочек, как безмолвные свидетели её присутствия. Тусклый свет редких фонарей отбрасывал размытые тени, превращая улицы в картины, где реальность смешивалась с иллюзией. Холодные кирпичные стены, покрытые плесенью и граффити, отражали её внутренний мир – разрушенный и отстранённый.
Люсия любила эти переулки за их мрак и одиночество, за освобождение, которое они дарили ей. Для большинства людей такие места были пугающими и таили в себе угрозу, но для неё это была сцена, на которой она играла свою роль, мастерски манипулируя жизнями других. Каждое её движение было выверено, каждый шаг – продуман, и казалось, что сами стены одобряли её действия, скрывая их в глубине теней.
Эти переулки не раскрывали своих тайн; они лишь принимали тех, кто осмеливался ступить на их тёмные тропы. Люсия знала их, как свои шрамы, скрытые под плотной тканью пальто: каждый поворот, каждую трещину на асфальте, каждое укромное место, куда не проникал свет фонарей. Они были её соучастниками, единственными друзьями в этом безмолвном, но таком родном мире.
В эту ночь она искала не просто новую жертву – она жаждала чего-то большего, иного, чем привычный холод стали в дрожащей плоти. Ей хотелось изощрённой игры с разумом, где она могла бы стать режиссёром чужой судьбы, а не просто палачом. Прежние методы казались слишком простыми, лишёнными той интриги, к которой она стремилась. Её влекло к глубинам человеческой психики, где страхи и тайные желания переплетаются в смертельном танце.
Она вспомнила своё детство – постоянное одиночество, когда приходилось выживать любыми способами. Люди всегда были для неё источником боли, и теперь она использовала их как инструмент для подтверждения своей власти. Их страхи и внутренние демоны – вот её настоящее оружие. Она не просто манипулировала – она создавала игру, в которой изучала разум жертвы, а затем вонзала клинок в плоть. В каждом взгляде она видела то, чего избегала всю жизнь – слабость, страх, уязвимость. Это и нужно было ей – забрать у них эту слабость и превратить её в свою силу.
Её мысли прервал тихий плеск шагов по лужам после недавнего дождя. Люсия затаилась, сливаясь с тенью, как хищница, готовящаяся к прыжку. Сердце забилось чуть быстрее, но лицо осталось бесстрастным. Шаги звучали медленно и нерешительно, словно человек был погружён в свои мысли, потерянный и уязвимый. Она знала таких – заблудших, сломленных, ищущих утешения в темноте, где их не могли найти ни друзья, ни враги. Это была идеальная добыча для неё.
Люсия прижалась к холодной стене, прислушиваясь к каждому звуку. Её пальцы скользили по шероховатой поверхности кирпича, ощущая неровности и трещины. В воздухе витал запах сырости и пыли – аромат заброшенных мест, где время остановилось. В глубине души пробудился азарт, похожий на предвкушение перед началом игры.
