Небо над Браннхольмом было мертво. Тучи не просто плыли – они ползли, как гниющая плоть, сочащаяся чёрным дымом. Воздух гудел низким, неровным гулом, будто где-то в подземельях города гигантская кузнечная меха выдыхала последнее.
Катрин стояла на краю крыши заброшенной часовни Святой Алрики, ее плащ трепетал, как крылья испуганной птицы. Кровь стекала по её ладоням – не её кровь, нет. Она лишь прикоснулась к стене часовни, и каменная кладка вдруг задышала, выпуская тёплые алые потоки. Руины Святой Алрики кровоточили, как живое существо. Стая воронов кружила в безумном танце, их перья слипались от пепла. Одна из птиц камнем рухнула перед Катрин, её клюв судорожно сжался, и из горла вырвался хриплый шёпот:
"Она идёт…"
Молния ударила в самую высокую башню – ту, что стояла пустой уже триста лет. Вспышка осветила лицо Катрин – и на миг её тень на стене не повторила движений. Тень жила своей жизнью: её пальцы были длиннее, шея вытянута неестественно, а из спины росли…
– Катрин, ты готова?
Голос пришёл не извне. Он поднялся из её собственного желудка, заполнил грудную клетку, заставил зубы ныть от низкого давления.
Амулет в её руках застонал. Она подняла его – и в этот момент все вороны разом замолчали в воздухе, застыв в идеальном круге. Молния, извиваясь как змея, ударила в центр этого круга, и Катрин увидела:
Город в огне. Башни, падающие в бездну. Тысячи теней, ползущих по улицам. И себя – но не себя – стоящую на горе из костей, с короной из шипов на голове.
– Я больше не ученица.
Кровь на стенах закипела. Вороны начали падать замертво, их тела превращаясь в чёрный песок.
– Я – будущая Верховная.
Последняя птица, прежде чем рассыпаться, успела прошептать:
"Мы предупреждали…"
И тогда Катрин поняла страшную правду – этот путь начался не сегодня.
Он начался сотни лет назад.
И теперь настал час расплаты.
Кровь все еще капала с ее пальцев, густая и черная, как чернила. Катрин стояла посреди своей комнаты в таверне «Гнилой Котел», сжимая в руках амулет. Он был горячим, будто раскаленный уголь, и пульсировал в такт ее сердцу. Стены вокруг нее дышали – деревянные панели вздувались и сжимались, а из щелей в полу выползали тонкие, как паутина, струйки дыма. Они обвивались вокруг ее лодыжек, цепкие и холодные.
Это не сон.
Она швырнула амулет на стол. Дерево моментально почернело, покрылось трещинами, и через секунду рассыпалось в прах.
– Черт…
Ее голос звучал чужим – низким, сдвоенным, будто кто-то говорил сквозь нее. Катрин сжала кулаки, чувствуя, как под кожей бегут мурашки. Она помнила все. Воронов, падающих замертво. Молнию, которая гнулась, как живая. Свою тень, которая смотрела на нее. И голос.
«Мы ждали»
Она резко распахнула окно. Ночь встретила ее густым, сладковатым запахом гниющей плоти – хотя до убоя скота было еще далеко. Браннхольм лежал внизу, окутанный сизой дымкой. Где-то там, в лабиринте узких улочек, пряталась старая Марго. Та самая, что нашла ее, шестилетнюю, в развалинах сгоревшего дома. Та самая, что научила ее гасить огонь взглядом и оживлять мертвые цветы. Та самая, что вчера сказала:
– Ты последняя. Если они узнают, что ты жива – сожгут без разговоров.
Катрин стиснула зубы.
– Ну и пусть попробуют.
Она резко щелкнула пальцами – свеча на столе вспыхнула синим пламенем.
Таверна «Гнилой Котел»
Шаги Катрин гулко раздавались по скрипучей лестнице. Внизу, в общем зале, было непривычно тихо. Даже пьяницы, обычно оравшие до рассвета, молчали. Бартоломью, трактирщик с лицом, изборожденным шрамами, сидел за стойкой, обложившись бутылями с мутной жижей. Он не поднял головы, но его пальцы судорожно сжали тряпку, которой он протирал стойку.
