Прошло уже сорок минут с того
момента, как на Москву обрушился небывалый для этого лета ливень. И
двадцать, как Тимофей остановил машину у обочины, ледяным голосом
сказав, что если ее что-то не устраивает, она может выйти прямо
сейчас. Конечно, сгоряча, но Алиса так яростно хлопнула дверью, что
парень почти тут же ожесточенно дал по газам и скрылся вдали,
оставив девушку одну в незнаком районе.
Машины мчались по шоссе, равнодушно
не замечая в сизых вечерних сумерках тонкую фигурку, застывшую у
самого края полосы. Потоки воды разлетались из-под колес,
захлестывая друг друга, окатывали ноги. Встречные огни слепили
глаза, а внутри пронзительной чернотой расползалась едкая, щемящая
пустота, и слезы текли уже непроизвольно, смешиваясь с дробящимися
по щекам каплям. Оно, может, и к лучшему. Возможно, кто-нибудь
наехал на нее, не справившись с управлением, и тогда всем
страданиям пришел бы конец...
– Девушка, у вас все в порядке? –
заурядная иномарка притормозила в пяти шагах, за приспущенным
стеклом пассажирского сиденья показалась голова водителя. – Могу
чем-то помочь?
Мужчина пытался перекричать дождь, но
слышно все равно было через слово.
«Можешь. Свалив отсюда!» – машинально
хотела огрызнуться Алиса, но не успела. Даже рот открыла, глаза
сощурила презрительно, но склизкий горький комок, вставший поперек
горла, дернулся, и она опять заплакала. А еще как назло, чтобы
добить, пришла мысль, до чего же глупо и жалко выглядели бы ее
кривляния. Одна, на городской обочине, в промокших насквозь
балетках и облепившем тело легком платье.
Да он ведь Бог весть что мог подумать
о ней!..
Незнакомец хлопнул дверью и вышел под
проливной дождь, чертыхаясь выудил что-то из багажника, подойдя,
накинул девушке на плечи развернутый плед.
– Ты где живешь? Подброшу тебя до
дома, – ему было слегка за тридцать на вид. Заостренные, как от
излишней худобы, но приятные черты лица, кольцо на безымянном
пальце. Алиса пригляделась – за стеклом на заднем сиденье виднелось
детское кресло с парой игрушек. Семейный... Сжалился над бедной
дурочкой, поэтому и остановился.
Остатки опасений еще смутно дернулись
где-то глубоко внутри, но Алиса подавила эти порывы, поспешно
запрыгивая на переднее место и сразу отрезая позади и мерзкий
кислотный городской дождь, и дурные предчувствия.
Мужчина представился Кириллом.
Улыбался, шутил, бодро настраивая
регуляторы в системе отопления, переключал музыку, мельком
поглядывая с дороги на Алису и обратно. Усмехался. Дружелюбно и с
сочувствующим пониманием. Совсем чуть-чуть покровительственно.
Девушка, будто зачарованная, смотрела, как покачивается в мягком
полумраке салона его белая и широкая, будто у Чеширского кота,
улыбка, очень контрастирующая с темным крылом волос. И чем дольше
они ехали, тем яснее Алиса ощущала, что унимается дрожь и высыхают
размывшие по щекам тушь следы едких слез, пока потоки теплого
воздуха в салоне не согрели ее и не испарили те окончательно.
Конечно, она все ему рассказала. Он
не мог не спросить – хотя бы из вежливости, из здорового
человеческого любопытства или чтобы разрушить стойкую, гнетущую
тишину двух незнакомых людей. А у нее так легко полились в ответ
слова, что Алиса даже не ожидала.
– С парнем поссорилась, – она
непроизвольно хлюпнула носом, тут же утерла его рукавом и дополнила
вступление подробным повествованием о твердолобости и эгоистичности
своих ровесников в частности и вообще всех мужчин.
– Бывает, – Кирилл усмехнулся. Алиса
внезапно осознала, как с высоты его возраста звучат ее слова.
Глупо. Наивно. Жалко... Но он вдруг вздрогнул и с деланным
оживлением произнес:
– Я тебя понимаю. Покатать тебя по
городу?..
