Имя для нерожденной
Потусторонняя гостья
С налета не вини – повремени:
Есть у людей на все свои причины –
Не скрыть, а позабыть хотят они, –
Ведь в толще лет лежат еще в тени
Забытые заржавленные мины.
В. С. Высоцкий
Свежий ветер избранных пьянил,
С ног сбивал, из мертвых воскрешал,
Потому что, если не любил,
Значит, и не жил, и не дышал!
В. С. Высоцкий
Олег долго не мог заснуть. Он вообще
не любил спать в поездах, хотя многие, наоборот, обожают это дело и
спят в них как убитые под размеренный, убаюкивающий стук вагонных
колес. Олега же этот стук начинал раздражать в первые пару часов
пути. Раздражала и теснота, и вынужденное безделье, и недостаток
движения. И эти накопившиеся за день поездки раздражение, усталость
от надоевшего до чертиков сидения-лежания, недостаток свежего
воздуха и множество иных, не всегда осознанных, мелких, но в сумме
дающих вполне ощутимый довесок негатива факторов, прогоняли сон
напрочь. А спать хотелось! Эта изощренная пытка так сильно
действовала Олегу на нервы, что хотелось сорваться – вскочить,
заорать, швырнуть в стену чем-нибудь тяжелым и желательно бьющимся.
На мелкие звенящие осколки.
Он извертелся на опостылевшей полке,
скрутив жгутом простыню, скомкав в бесформенный блин подушку. Как
назло и курить-то он бросил полгода назад… Так бы сейчас
пригодилась успокаивающая, ласковая, всегда все понимающая, чуткая,
задушевная подруга – сигарета!
От этого воспоминания стало совсем
тошно. Курить захотелось неимоверно. Спасло от навязчивого желания
то, что поезд начал притормаживать; за окном замелькали редкие
огоньки небольшой по всей видимости станции.
Поезд совсем сбавил ход, а вскоре,
заскрипев колодками, дернулся и остановился. Из коридора
послышались шаркающие шаги – видимо, полусонная проводница пошла
открывать дверь. Так и есть, дверь хлопнула, в вагон ворвались
голоса с улицы. Соседи по купе – пожилой мужчина с
внуком-подростком и грузная женщина неопределенных лет – продолжали
безмятежно посапывать во сне, кто-то из них даже храпел. Олег,
мимолетно позавидовав соседям, свесил ноги с полки и решил хоть на
минутку выйти на перрон. Но его остановило то, что он невольно
услышал – благо что купе, в котором он ехал, было вторым.
Собственно, его остановил сначала сам тон разговора: раздраженный
голос проводницы, оправдывающийся и просительный – ее собеседника.
Впрочем, просителей, судя по всему, было двое – говорил в основном
мужчина, но иногда к нему подключался и женский голос.
Олег невольно прислушался.
– Не посажу! – шумела вздорная
проводница, которая еще днем произвела на Олега не лучшее
впечатление постоянным ворчанием и взглядом, полным откровенного
презрения ко всем и всему. – Ну и что, что билет есть! А паспорт
где? Вы что, правил не знаете? Билет без документов
недействителен.
– Ну, потеряли, восстановить не
успели, мы ж из отпуска едем… – оправдывался мужской голос.
– Значит, справку должны были в
полиции взять. Сказала – не пущу! Выходите, дайте дверь
закрыть!
– Женщина, да что же вы так, –
раздался еще один голос, женский. – Вы же видите!
– А что я вижу? Я вижу человека без
документов. А у меня инструкция есть. Я работы лишаться не хочу! А
может, она террористка?
– Побойтесь бога, – загудел мужской
голос. – Она же девочка еще совсем! Мы-то с документами и с
билетами. И дочка с билетом…
– Девочка! – загремела проводница. –
Такие девочки тротилом себя обвязывают – и вперед! Вон, и глаза у
нее какие…
– Какие глаза? Что вы придумываете? –
взволнованно заговорила женщина.
– Какие!.. Стеклянные! Да она
обкурившаяся у вас, или обколотая. Не пущу! Вы можете проходить, а
ее не пущу.
