Только вечером, когда уже было примерено и унесено для подгонки
изысканное свадебное платье, я сумела расспросить Лисси о
женихе.
И мои мрачные предчувствия оправдались.
— Какой ужас! — воскликнула горничная, перестилавшая в этот
момент мою постель. — Только не граф Орияр!
— Почему? Он стар? Уродлив?
— А вы совсем ничего не помните?
Я бросила на ее отражение гневный взгляд, сидя у зеркала, где
тренировалась в искусстве гримирования, рисуя себе куда более
ужасные ожоги, чем вполне симпатичный «вьюнок». Если бы помнила,
разве спрашивала бы?
— Он не стар, миледи. Ему двадцать четыре всего лишь. Осенью
исполнится двадцать пять. Ваши отцы были дружны, и молодой Дэйтар,
тогда еще виконт, часто бывал в вашем доме и тут, в столице, и в
поместье. И вы всей семьей, бывало, гостили в доме Орияров. Мы,
слуги, тоже знакомы были между собой. Жаль, что вы ничего не
помните.
У Лисси привычно выступили слезы на красивых карих глазах. Она
всегда плакала, вспоминая тот день, когда погибла семья ее хозяев,
а сама она чудом уцелела — лишь потому, что накануне ей дали
выходные из-за болезни ее тетушки. Я вздохнула. Плакать у меня не
получалось, а вот тосковать по родителям, подругам и потерянному
комфортному и безопасному миру… Взволнованная Лисси промокнула
глаза уголком наволочки, ойкнула и, бросив на меня виноватый
взгляд, помчалась за свежим бельем.
Вернулась она очень быстро и, едва переведя дух, продолжала:
— Очень уж крепко они дружили, всем на удивление. Никто не мог
понять, что связывает Черного Ворона его величества и вашего
батюшку, очень уж они разные были. Они даже сговорились
породниться: женить виконта на вашей старшей сестре, когда леди
Даиссия и лорд Дэйтар достигнут брачного возраста, а виконт
закончит эту вашу магическую школу и будет инициирован как маг.
Ровно за год до катастрофы это было. Но молодой виконт отказался,
даже из дома сбежал. Ох и скандал был! А уж как наша красавица
Даиссия ревела! Это же позор! Вам тогда и четырнадцати еще не
исполнилось, а вы так гневались, аж искры летели — так переживали
за бедняжку. И при всех поклялись… — Служанка осеклась, кинула
быстрый взгляд на меня и прикусила губу, явно жалея, что сболтнула
лишнее.
— И в чем же я поклялась? — как можно равнодушнее спросила
я.
— Да так, глупости всякие говорили, уж простите, ваше
сиятельство.
— Лисси!
— Вы поклялись, что Даиссия всем назло будет счастлива, —
невнятно пробормотала Лисси и отвела взгляд.
Эх, Тиррина… На Светлых Небесах твоя сестра наверняка
счастлива…
— Я любила старшую сестру, — кивнула я. Не потому, что помнила,
а потому, что знала от других, какая она была.
Моя горничная за три года успела многое рассказать о жизни и
чувствах Тиррины, а другие графские слуги, кто уцелел и осмелился
остаться, подтверждали ее слова. Правда, таких было немного, в
основном те, кто служил в городском особняке, а не в загородном
поместье, где произошла катастрофа.
— Вы всех любили, миледи. Ваше сердечко всегда было большим,
добрым и открытым даже простым слугам. И вас мы все любили, а,
особенно ваши батюшка и матушка души в вас не чаяли. Маг-универсал
не часто рождается в Риртоне, и говорили, что вы станете лучшей
выпускницей школы. И молодой король вам благоволил, всегда вашего
батюшку спрашивал о вашем здоровье, граф рассказывал. Вам прочили
такую карьеру, какую и знатному мужчине сложно сделать. Гордость
семьи! — Лисси вздернула нос, словно речь шла о ней самой.
Мне стало горько. Не за себя, Тамару Коршунову, которая никогда
не знала магии, а за Тиррину. Ясно, что ее семья была очень
честолюбива. Любили ли они саму девочку или только будущие звезды
на ее мантии мага?
Когда я поняла, чье тело заняла моя душа, было жаль, что дар
Тирры оказался выжженным после катастрофы. Магия избавила бы меня
от опеки Гинбисов, им никто бы не доверил одаренную девочку — ни
школа, ни король. И замуж меня нельзя было б выдавать, пока не
исполнится двадцать один — возраст полного раскрытия и контроля
мага. Да, жаль, что моя душа землянки до сих пор была
невосприимчива к тонким силам этого мира.
