Белая тень мелькнула меж черными стволами деревьев. Не видно было ни зги этой безлунной осенней ночью. Даже птицы притихли в глуши старого леса, и ни одна тварь живая не решалась шуршать, дабы не привлекать к себе лишнего внимания. Однако тонкий белесый силуэт снова появился, совершенно не стараясь соблюдать тишину. Девичьи всхлипы заглушал треск сучьев, хруст ветвей и листьев под ногами. Девушка, не разбирая дороги, бежала через лес. Ее даже не заботили в кровь изодранные обнаженные руки и ноги. Ее ступни почернели от грязи, смешанной с ее же кровью с ободранных о камни пяток. Это были мелочи, ведь жизнь куда дороже. А именно ее девушка пыталась отчаянно спасти, убегая от убийцы глубокой ночью через непролазную чащобу.
Подруги говорили ей, что озеро в глуши старого леса будет идеальным местом для пикника с ее парнем. И она все-таки решилась, пусть про то место и ходили разные небылицы. Будто в тишине ночного леса то и дело слышны жуткие крики, и там пропадали люди. Бред… Это кричит по ночам сова, а гуляки рано или поздно возвращались домой через денек-другой. Но сейчас она обреченно осознавала, что все слухи не были выдумкой.
Когда парень почти уговорил несговорчивую малышку согреться этой промозглой ночью в своих жарких объятьях, что-то напало на них извне. Девушка не разобрала, что это было, но ее парня буквально пронзило насквозь прямо через брезент палатки! Она все еще не могла понять, что произошло, пока парень, захлебываясь кровью, безвольно повалился на нее. Вот тогда черный лес огласил ее первый крик, полный ужаса. В одном белье она вылезла из-под отяжелевшего, все еще содрогавшегося в последних конвульсиях тела и, пробравшись под задней полой палатки, опрометью бросилась с берега озера в темноту леса, которая уже не казалась столь зловещей, ведь зло было прямо здесь. Все равно куда, только бы подальше отсюда. Разум не думал, уступив место первобытным инстинктам. Спастись, во что бы то ни стало…
И уже не важно, что произошло с ее якобы парнем. Она даже имени его сейчас вспомнить не могла, не то чтобы еще убиваться горем по его кончине. Кто напал на них? Ведь она не слышала снаружи палатки никаких шорохов или чьего-либо присутствия, ни зверя, ни птицы. Хотя они так шумели своей возней, что не услышали бы и топота стада слонов. Постанывая от боли в ступнях и от животного ужаса, от которого сердце билось раненной птицей где-то в горле, она не снижала скорости. Ломая ветки, выставив руки перед собой, она слепо двигалась вперед, не решаясь даже обернуться. Может ей почудилось, но она различила чье-то дыхание совсем близко. Тяжелое, такое же сбившееся, как и у нее. Только не это! Он близко…
Но для криков было уже поздно. Ее нога угодила в спрятанную ловушку, в расстеленную аккуратно на земле петлю, которая мгновенно затянулась на лодыжке. Механизм сработал молниеносно, вздергивая ошарашенную жертву на дерево. Отчаянно завизжав, девушка повисла вниз головой, молотя по воздуху руками в поисках опоры, которой не было. Голова и без того кружилась, а теперь, оказавшись подвешенной в невесомости вверх тормашками, стало в разы хуже. Перед глазами все прыгало и раскачивалось, прибавляя к ее ужасу еще и тошноту. Ей казалось, что она что-то видит впереди. Проблеск света? Она сумела добраться до города? Или это обман зрения? Отчаянно возопив, она принялась что было мочи звать на помощь. И только охрипла от своих потуг.
– Заставила же ты меня побегать. – Раздалось где-то сбоку, и девушка судорожно дернулась на звук низкого мужского голоса.
Кто бы это ни сказал, он явился ее не спасать. Откуда она это поняла, девушка не знала. Наверное, любая жертва чует своего палача.
