«Каждый раз, когда мы пытаемся спрятать свою боль и страхи глубоко внутри,
они находят путь, чтобы вернуться, – даже если это путь через наши сны».
Гаррет Феллгейт снова видел этот сон. Он стоял перед старым заброшенным домом, окна которого были покрыты грязью и пылью, а двери казались закрытыми навсегда. Ночная мгла окутывала всё вокруг, словно густой туман, скрывающий от глаз нечто зловещее. Лишь слабый лунный свет пробивался на покосившееся крыльцо, подчёркивая его заброшенность и запустение. Казалось, дом был проклят и отвергнут временем, а его стены таили в себе древнюю тайну, которую никто не должен был раскрыть.
Он шагнул вперёд, и холодный ветер прошёлся по его коже, как ледяное прикосновение прошлого, которое вновь воскресло. Этот ветер казался живым – в его порывах слышались шепоты, напоминающие забытые голоса, затаённые секреты, которых лучше было бы не касаться. Ветер словно звал его, подталкивал вперёд, обещая раскрыть нечто запретное. Старые доски крыльца сдавленно и горестно застонали под его весом, когда он ступил на них, и мурашки пробежали по всему телу. Сжав зубы, он решительно открыл входную дверь и вошёл внутрь.
Дом встретил его зловещим молчанием, пропитанным скрытыми угрозами. Пыльные коридоры тянулись в бесконечность, и ему казалось, что стены дышат, сжимаясь и разжимаясь, словно наблюдая за ним. Пустые комнаты с зияющими дверными проёмами напоминали пасти, готовые поглотить любого, кто осмелится войти. Лунный свет едва пробивался сквозь грязные окна, отбрасывая странные тени на стены – тени, которые, казалось, жили своей жизнью.
Они двигались, издеваясь над его восприятием, то подходя ближе, то исчезая в темноте, то обвиваясь вокруг его ног. Блёклый лунный свет, пробивающийся через щели досок, создавал иллюзию, будто кто-то мелькает в углах его зрения. Сердце Гаррета сжималось от тревоги, ощущая приближение неотвратимого. Он чувствовал, что дом ждал его возвращения, словно голодный хищник, готовый наброситься на свою добычу.
Воздух в доме становился всё более тяжелым и густым, словно пропитанным страданием и забвением. Ему чудилось, что каждая частица воздуха несла в себе шёпоты прошлого, предупреждения, которые не удалось услышать вовремя. Каждое движение сопровождалось скрипом пола, звук которого разносился по всему дому, как зловещее предостережение. Казалось, сам дом пытался остановить Гаррета, удержать его от дальнейших шагов. Паутина, свисавшая с потолка, цеплялась за него, а пыль, поднимавшаяся в воздух, пыталась задушить, проникая в лёгкие и вызывая приступы кашля. Было ощущение, что само пространство вокруг сжималось, не желая пропускать его.
Вдруг он заметил дверь в конце коридора. Она выделялась своим зловещим видом, маня его к себе. Поверхность двери была покрыта тёмными рытвинами, похожими на следы когтей, словно кто-то отчаянно пытался прорваться через неё. Тревога в груди нарастала, предвещая что-то ужасное. Его рука нерешительно коснулась ледяной дверной ручки – и холод пронзил пальцы, вытягивая тепло и заставляя сердце колотиться быстрее. Его удары отдавались эхом в ушах, заглушая все остальные звуки. Страх и странное любопытство переплелись, вынуждая его повернуть ручку. Дверь медленно со скрежетом начала открываться, сопротивляясь, как будто скрывая нечто, что не должно было быть обнаружено им.
И в этот момент он услышал шепот. Сначала едва уловимый, словно доносящийся издалека, затем он стал звучать ближе и громче, заполняя пространство вокруг. Это был многоголосый шепот, полный страха, отчаяния и гнева. Голоса накладывались друг на друга, каждый пытался перекричать остальные, создавая хаос и невыносимое давление, от которого закружилась голова. Холодный пот стекал по спине, и он понял, что должен узнать правду, что-то увидеть, даже если это стоило бы ему потери разума. Но увидеть то, что было за дверью, ему не удалось, так как он проснулся. Непроизвольная дрожь сотрясала его тело, зубы стучали. Гаррет сжал их до скрипа, чувствуя, что дом пытается донести до него нечто важное, нечто, что он не должен игнорировать.
