Изменчивая реальность

Я не была одарена даром слова. Родившись в бедной, далеко не светской семье, мне пришлось приложить немало усилий, чтобы, по крайней мере, я могла насладиться тем, что только что вывела корявым почерком.

Ох, слова. Как же мы недооцениваем силу слов. Вспоминая великих правителей, полководцев, спортсменов, я понимаю, что слова меняют историю. Меняют ее до сих пор. Пусть же мое слово изменит сейчас вашу историю.

Страшно. Сколько я не прибывала в поиске слов, мне всегда было страшно, страшно не найти то самое место, где я смогу провести остаток жизни. Страшно сбиться с пути. Страшно от мысли, куда может занести на эмоциях брошенное слово. Но я никогда не думала, что мои книги станут воплощением страха. Животного страха, от которого холодеют руки и шею сжимает болевой спазм от плеч до костей черепа.

Первый, самый темный персонаж в моей жизни, остается со мной до сих пор, навещая меня во снах.

*******

Я находилась в своей комнате, когда это произошло в первый раз. Внутри был полумрак, только свет лампы освещал расправленную кровать, прямоугольное небольшое зеркало и легкие очертания стен. И если чуть увеличить свет лампы, к очертаниям добавится письменный стол белого цвета, купленный отцом на мой 15-й день рождения. А именно в то время я начала писать. Но то, что я писала нельзя было назвать ни прозой, ни полноценным романом. Скорее воспоминанием или фантазией, которую я хотела бы прожить.

Я помню то белоснежное одеяло, в которое я укуталась из-за не растопленной в наше отсутствие печи. Одеяло было накрыто темно-коричневым, теплым пледом. И в какой-то момент, я согрелась, а мои холодные щеки побагровели. Откинув одеяло и немного притоптав его ногами, так чтобы оголенные стопы могли не соприкасаться с прогретой поверхностью ткани, я осталась в одной пижаме бежевого цвета. Она была покрыта персонажами известного мультсериала. Но я не помню кто это был. Для меня все они были просто украшением, приятной, удобной вещью, которую я любила.

Листая недавно купленный сборник рассказов Эдгара Алана По, я думала, что это не интересно. Старо как мир, совсем не пугает, но держит в напряжении, ожидании невероятной развязки, которая не наступает.

Вернее, я ловила себя на этой мысли, пока не ощутила, как по чувствительной коже спины, вместе с мурашками, кто – то проводит холодными, длиннющими ногтями. Не оставляя следов, но навсегда оставив этот момент в памяти.

Я обернулась – никого. Комната пуста, только мое холодное и напряженное отражение в зеркале испуганно смотрит на меня. А затем, подходит к книжному шкафу и берет другую книгу, более легкую чтобы хоть как – то себя успокоить. Я в точности повторяю все движения.

Крупные хлопья снега зависали в воздухе, когда я поднимала глаза, чтобы поймать и рассмотреть их поближе. Жаль, они быстро угасали и стекали каплями воды по тёплым ладоням. Вначале я контролировала поток, и тоненькая струйка обхватывала мою ладонь плотным жгутом. Но когда надоедало, я опускала руку, позволяя каплям осесть на лёгкое одеяло, покрывающее землю на километры вокруг. Это был первый снег, на моей памяти, в этом году. Изменения вокруг вызывают изменения внутри. Не так ли?

Вдалеке над горизонтом тонкой линией догорал закат. Ночь опускалась стремительно и люди, в зоне недосягаемости света фонарей, сливались с просачивающейся со всех сторон тьмой.

Я прогуливалась по длинной, узкой улочке, на которую приходилась пара нерабочих фонарей. Раскаленная под постоянным потоком электричества, лампа, ещё недавно – пристанище для десятков бесшумно кружащих, мелких насекомых, всматривалась в расположенные напротив заснеженные заросли шиповника. Я оглядывала местность и восхищалась, тем, как преображается город в сумерках. Темные очертания добавляли те нотки мистики, что нельзя было рассмотреть при свете дня.