Дорога в село «Высокие дубки» напоминала путь в забытый богом край. Старый автобус, скрипя тормозами, высадил меня на пыльной обочине. Тут даже остановка была больше похожа на покосившийся сарай, чем на место ожидания. Грустное зрелище, однако. Водитель, недовольно кряхтя, выгрузил мой рюкзак, бросил: «Держись подальше от реки» – и уехал, оставив меня одну среди бескрайних полей и тяжёлого летнего зноя.
Я стояла и смотрела на «деревню», раскинувшуюся впереди.
«Высокие дубки».
Название села звучало крайне иронично – никаких «высоких» мест тут отродясь-то и не было. Только плоская, унылая равнина, подёрнутая дымкой влажного воздуха, и река, чёрная, как нефть, медленно ползущая между гнилыми камышами. Дома, большей частью старые, с провалившимися крышами, стояли вдоль единственной улицы, утопая в зарослях крапивы и лопухов. Кое-где виднелись следы жизни – дымок, валивший из трубы, выбеленное крыльцо. Однако, в целом вся деревня казалась какой-то вымершей.
«Ну и место…»
Я взяла рюкзак и пошла вперёд, чувствуя, как пот медленно стекает по спине. Сотовой связи в селе не было: по-видимому, технологии «Высокие дубки» обошли стороной. Однако, пока я шла в сторону села, то пыталась себя успокоить, что в отдыхе без интернета тоже есть своя прелесть.
Бабушка жила на краю деревни, в доме, который когда-то был крепким и ухоженным, но теперь походил на старую развалину. Серые брёвна почернели от времени, ставни висели на одной петле, краска на них давно облупилась, а крыльцо скрипело так, будто вот-вот рухнет.
– Оленька! – Бабушка вышла на порог, улыбаясь, но глаза у неё были усталые, с глубокими морщинами. – Наконец-то! А я уж думала, ты передумала ехать.
Я обняла её, ощутив запах сушёных трав и старого дерева.
– Нет, бабуля, я же обещала.
Она потрепала меня по плечу, забрала рюкзак и повела внутрь.
В доме пахло печкой, мёдом и чем-то ещё – может, сыростью, а может, временем. Всё здесь было знакомым с детства: выцветшие занавески, икона в углу, массивный дубовый стол. Но теперь, впервые за много лет, я заметила, как сильно всё обветшало и от этого становилось грустно. Время было беспощадно.
– Садись, чай пить будем, – бабушка поставила на стол глиняный кувшин. – Как дорога?
– Долгая, – я опустилась на табурет, чувствуя усталость в каждой мышце. – И жарко.
– Да уж, у нас этим летом вообще духота, – бабушка налила чай, тёмный, с травами. – И река что-то ведёт себя странно.
– Что с ней?
Она помолчала, потом махнула рукой.
– Да ничего. Просто старая я, всё, мне кажется, – но в её глазах мелькнуло что-то тревожное.
После чая я решила прогуляться, размять ноги. Бабушка предупредила:
– Не ходи к реке.
– Почему?
– Топи там. И… – она запнулась. – Местные говорят, что вода нынче нечистая.
Я хотела спросить, что это значит, но она уже отвернулась, занявшись печкой.
***
«Высокие дубки» встретили меня тишиной. Деревня словно замерла под палящим солнцем. Ни детей, ни собак, ни даже кур, бегающих по дворам. Только изредка доносился скрип колодца или шорох зарослей.
Я шла по главной улице, разглядывая дома. Некоторые были давно покинуты – окна заколочены, двери распахнуты, как чёрные рты. Видимо, новых хозяев для них не нашлось. В других же теплилась жизнь: занавески, цветы на подоконниках. Но люди не показывались, будто прятались.
– Ты новенькая?
Голос заставил меня вздрогнуть. Из-за плетня выглядывала девочка лет десяти, с бледным лицом и тёмными глазами.
– Я в гостях у бабушки, – ответила я.
– У Варвары Николаевны? – девочка кивнула. – Она знает.
– Что знает? И кто такая Варвара Николаевна?
– Про них.
Она показала пальцем в сторону реки.
– Про кого?
Но девочка вдруг испуганно дёрнулась и скрылась в доме, хлопнув дверью. Я только изумленно подернула плечами и пошла дальше.
