Альберт
Я любил её всю жизнь.
Девочку с глазами цвета синего летнего неба.
Девушку в платье до колен и с загадочной улыбкой на устах.
Женщину, что ушла от меня без объяснений и вернулась годы спустя.
Разговор «о нас» не заладился с самого начала.
Мы пересеклись на дне рождении её племянницы Таи-Насти. Я смотрел на неё и понимал, что такое умирать от счастья только потому, что могу её видеть и слышать.
– Альберт, – голос у Лады красивый, но какой-то неестественно спокойный и одновременно напряжённый. – То, что мы встретились снова, ничего не значит.
– Неужели? – не удержался я от сарказма.
– Много воды утекло.
– Тринадцать лет, – поддакнул ей я.
– У тебя своя жизнь, у меня – своя.
– Как свежо и неизбито.
Удержаться невозможно, когда она пытается быть мудрой, а меня выворачивает наружу от её спокойствия и невозмутимости.
– Но знаешь что, Лада Бакунина? – меряю её взглядом. – Я бы попробовал. Вдруг не всё ещё перегорело, как думаешь?
Я делаю шаг, сокращая расстояние между нами, а когда до поцелуя остаётся один лишь вздох, она уклоняется.
– Не надо ничего усложнять, Берт.
– А если я хочу, что тогда?
– Кажется, ты вырос, и тебе давно не восемнадцать, чтобы капризничать.
Взрослая рассудительная Лада. А у меня внутри пожар, что готов реветь, рваться на волю, сметать всё на своём пути.
– На мой взгляд, это ты сейчас капризничаешь. А точнее – боишься. Чего ты боишься, Лада? Раньше ты любила рисковать.
– А теперь не люблю. Всё меняется, Берт. И давай не усложнять. Оставим всё, как есть. Столько лет прошло, – сказала она чуть мягче. – Никто из нас не откажется от того, что удалось нажить. Никто не захочет уступать. А поэтому… давай не будем ворошить прошлое. Там было прекрасно, но главное слово в этой фразе – «было».
– Думаешь, груз прожитых лет перевесит? – спросил я, уже понимая, что мне её не переубедить.
– Да, – кивает она. – Лично я не расстанусь со своим багажом никогда. И давай на этом поставим точку.
Она от меня отбивалась, намеренно отталкивала. Уходила в свою раковину и что-то прятала там, недоступное глазу.
Лада не учла лишь одного: я как раз был готов бросить всё. Она ошиблась, считая, что я не способен расстаться с тем, что нажил. Не угадала. Но я не стал её разуверять.
– Ну, что же, – прикинулся я покорным бараном. – Раз ты так уверена…
– Уверена, – быстро, слишком быстро произнесено слово, чтобы быть правдой.
– Ну, тогда ты не откажешь в малости своему бывшему парню, – кивнул, делая безразличное лицо.
Это отвлекающий маневр. И Лада на него повелась. Слишком рано расслабилась, а поэтому попала в мои коварные объятья.
Я слишком стремителен. Это даже не желание уволочь её в свои сети, а возможность подцепить на крючок. Не по-джентльменски. По-звериному яростно.
Я сжимаю в ладонях её лицо. Оттягиваю большими пальцами кожу на висках. Я не осторожен. Наверное, груб. Но сейчас мне не до нежности.
Я целую Ладу неистово. Сминаю губы. Толкаюсь языком. Смешиваю её дыхание со своим воедино.
Лада не сопротивляется – наверное, обескуражена моим напором.
Безучастна. Стоит, как манекен. Но это всего лишь пара мгновений. А потом она оживает. Я чувствую, как бьётся её сердце, как она прижимается ко мне – неосознанно, желая быть ближе.
Мои руки зарываются ей в волосы – тёмные тяжёлые пряди. Её ладони так и не смеют ко мне прикоснуться. Зато губы оживают, отвечают на поцелуй, позволяют его углубить.
Мой язык ласкает её. В этом поцелуе такой омут, что впору утонуть, увязнуть, сгинуть навсегда.
Я позволяю себе продлить секунды полного обладания, чтобы запомнить, воскресить, оживить всё, что было когда-то. И для себя, и для неё.
И по тому, как Лада отвечает мне, уже понятно: всё ложь и чушь. Она не забыла. Она помнит. Её до сих пор тянет ко мне.
