Стрела вылетела из ночной тьмы беззвучно, ударила точно в лоб ковыляющему по щиколотку в грязи человеку и опрокинула его наземь. Тупой наконечник подобных стрел был создан специально для таких случаев. Чтобы оглушить, сбить с ног, но не убить.
Путник выглядел богато. Меч на поясе, украшенный серебром, золотые перстни и одежда из дорогой ткани. Что он делает ночью посреди тракта без охраны и даже лошади… оставалось загадкой.
Мар, зверолюд из дома Мягкой Лапы, остался сидеть на ветке. Достал новую стрелу и тихонько свистнул. Его единокровные братья двумя тенями скользнули из леса к оглушённому человеку, чтобы связать того, обобрать, а затем допросить. Ибо внешний вид упавшего в грязь путника кричал о том, что за него можно получить богатый выкуп.
Тонкий, едва ощутимый запах гнили коснулся чувствительного носа Мара в тот момент, когда его братья были уже в шаге от добычи. Они тоже почуяли запах, но не придали ему значения. Гнойная рана? Болезнь? Какая разница, ведь зверолюду невозможно заразиться от человека…
Это стало их первой и последней смертельной ошибкой. Неподвижно лежащий в грязи путник рванул к себе склонившегося над ним зверолюда и вцепился зубами ему в лицо. В воздухе повис пронзительный крик боли.
Удары изогнутого ножа шесть раз пробили себе путь к телу незнакомца через его богатые одежды. Но тот даже не вздрогнул, лишь сжал хватку ещё сильнее, ломая кости попавшей в его руки добычи.
Второй разбойник впал в ступор, когда кости его брата с хрустом сломались, а в его морду плеснуло кровью. Он несколько секунд стоял неподвижно, наблюдая, как с земли неуклюже поднимается человек, способный голыми руками сломать хребет зверолюду из его помёта.
Ошеломлённого бандита попытался спасти Мар. С глухим звуком стрела прибила руку незнакомца к его же груди. Вторая ударила в щеку навылет, выбила зубы и разорвала плоть.
Но даже такие раны не остановили путника.
Зашипев, разбойник пришёл в себя и, вместо бегства, крутанул в кисти ухватистый боевой топор. Нанёс им быстрый, тяжёлый удар, разрубивший рёбра и проникший до самого позвоночника врага. После такого, не мог выжить никто.
Никто, кроме существа, с которым столкнулись бандиты.
Чудовище свободной рукой схватило зверолюда, и под кронами деревьев зазвенел ещё один крик. Хватка твари оказалась убийственной, под её пальцами лопалась кожа и плоть, ломались кости. Кроме того, каждое прикосновение этого существа вытягивало из своей жертвы силы, заставляя её слабеть и всё глубже проваливаться в омут обморока.
Мар прикладывал для спасения брата все силы. Он спрыгнул с дерева и медленно шёл вперёд, на каждом шаге посылая во врага очередную стрелу. Восемь раз легонько хлопнула тетива, восемь новеньких стрел торчало из спины человека, а тот их даже не замечал.
С треском, с каким обычно рвётся мокрая ткань, в сторону была отброшена оторванная лапа второго бандита, а его окровавленный труп с искусанной мордой и разорванным кошачьим ухом упал под ноги «человека».
Для Мара всё произошедшее стало кошмаром, навсегда запечатлённым в памяти. Шерсть на его загривке встала дыбом, хвост резко дёргался из стороны в сторону, а уши оказались плотно прижаты к голове.
Зверолюд и раньше слышал страшные сказки о живых мертвецах, но ни знал никого, кто хоть раз встречался с чем-то подобным. А то, что повернулось к нему и уставилось тупым взглядом голодных «рыбьих» глаз, не чем иным, как ожившим трупом, быть не могло. Утыканный стрелами, с торчащим из груди топором мертвец медленно и будто нехотя заковылял к Мару, беззвучно разевая окровавленную пасть.
Мар не мог сбежать. Только не после гибели двоих братьев из своего помёта.
