Поток холодной воды ударил в лицо.
— Сбежать решил или что? Думаешь, кому-то нравится трахать бревно?
Зан – до того, как попал в это место – никогда не считал себя «бревном». Девушки, которых он приглашал провести время, неизменно оставались им довольны. Зан не был сторонником страсти, насилия, пограничных чувств, зато прекрасно улавливал малейшие изменения ожиданий, витавшие в воздухе. Ему доставляло удовольствие демонстрировать партнёрше свои мастерство и внимательность. Зан любил, когда его хвалили. И постель не была исключением.
Потом, когда он узнал, куда его собираются продать похитители, Каванар не запаниковал. Его мозг привычно включился в систему расчётов. «В конце концов, не на каменоломни», — думал он. Немного смущало только то, что он не видел собственного будущего – а это было ужасно непривычно. В его спонтанных видениях всегда мелькало хоть что-то, хотя бы приятная встреча в лифте или до срока распустившийся в лаборатории цветок.
С того момента, как корабль захватили, и он пришёл в себя в трюме пиратской шхуны, его не посетило ни одно видение. Обученные провидцы умели вызывать их специально, а Зан только читал об этих техниках в сети. Но иногда у него получалось, и, едва обнаружив свою глухоту, он стал пытаться – но так и не смог вызвать ни одно.
Когда его передали с рук на руки новому хозяину, Зан всё ещё сохранял самообладание. Место выглядело неприятным и грязным, ни в какое сравнение не шло ни с его лабораторией, ни с кораблём, на котором он должен был оказаться сейчас. Но Зан анализировал, запоминал, думал, как можно отсюда выбраться… И твёрдо решил не создавать себе проблем. Делать то, что ему говорят. Прошло больше пяти лет прежде чем он понял, что выбраться нельзя никак.
…Кто-то взял его за горло, заставляя запрокинуть голову, и Зан увидел прямо перед собой изуродованное шрамом лицо мужчины-конфедерата. Его посетители редко бывали красивы: иначе зачем бы им приходить в такое место? Зан, привыкший не только к чистоте медицинских кабинетов Ордена Древа, но и к гармоничной красоте своих любимых оранжерей, поначалу привыкал к этому с трудом. Но он старательно убеждал себя в том, что человек — это просто человек – красив он или нет.
Зан не злился на них. В конце концов, они заплатили за то, что делали с ним. Если кто и был виноват в происходящем, то только те, кто напал на его корабль – а они давно уже были далеко, а может быт и вовсе умерли. В любом случае, Зан не думал о них. Ненавидеть он никогда не умел.
Зана интересовала будущее, а не прошлое. И тот факт, что он по-прежнему не видел в будущем ничего, приводил его в отчаянье куда сильней, чем сам факт того, что с ним делали. Было больно – часто, и прямо сейчас, когда он висел на цепях с широко раскрытым пахом, с ногами, согнутыми в коленях и щиколотками, прикрученными к бёдрам.
Откровенно говоря, клиент был прав. Зан хотел сбежать в небытие и просто перестать что-либо ощущать. Но клиенты заплатили не за это. Недаром перед встречей ему вкололи хорошую порцию возбуждающих препаратов.
Будто подтверждая это, другая рука мужчины легла на его воспалённый, набухший член.
Обычно если Зана отправляли к мужчинам, ему надевали кольцо – у него плохо получалось демонстрировать с ними активность, хотя он старательно выполнял приказы, происходящее его не возбуждало, а действие препаратов заканчивалось слишком быстро. Но в этот раз ему вкололи столько, что лихорадило уже несколько часов, и он готов был искренне стонать и плакать, умоляя сделать с ним хоть что-нибудь.
— Пожалуйста… — прошептал он.
Тут же в открытый рот прилетел плевок.
— Ещё пара встреч и ты точно войдёшь во вкус, — пообещал мужчина.
