Мне предстояло произнести ужасные слова, но я знала, что должна быть честной.
Напряжение в моей груди росло с каждым взглядом на красивое обеспокоенное лицо мужчины, стоящего передо мной ожидании моего ответа.
– Она жива? – резко спросил генерал. Командный голос дрогнул.
Состояние девушки сложно было назвать жизнью. Я зажмурилась.
– Господин генерал, кто вашей дочери делал аборт? – устало спросила я, глядя в его серые глаза.
Серые, похожие на пасмурное небо глаза, удивленно расширились. Они выдавали бессонные ночи, мучительную неизвестность и тревогу. А теперь к ним добавилось непонимание.
– Что? – выдохнул генерал. – О чем вы?
Он не сводил с меня напряженного взгляда.
– Эм… прерывание беременности, – негромко пояснила я.
Никак не привыкну, что в этом мире слово “аборт” незнакомо.
– Такого быть не может! – твердо произнес генерал с облегчением. – Моя дочь не может быть беременной! Она не замужем! Это – не она. Вы ее с кем-то перепутали.
Его высокая фигура сразу привлекала внимание, а длинные тёмные волосы, свободно ниспадающие на плечи, придавали ему некоторую дикость, которая была одновременно и манящей, и опасной. Его уверенная осанка и благородные черты лица говорили о многом – о том, что он не просто генерал, а человек, который привык быть лидером, принимать решения и не бояться последствий.
На секунду я действительно засомневалась. А, вдруг, правда, не она? Может, я ошиблась? Всякое бывает…
– Любовь моя, для беременности иногда замужество вовсе не обязательно, – послышался мягкий женский голос.
Прошуршала пышная юбка, и из-за спины генерала показалась молодая, элегантная и поразительная красивая женщина в роскошном голубом платье, вызывающего приступы мучительной зависти у моих медсестер, которые сновали по коридору.
Вся такая утонченная, нежная, овеянная сладким ароматом дорогого парфюма, она смотрела тревогой в глазах то на меня, то на генерала.
Я вспомнила, где видела ее каштановые локоны и глубокие синие глаза. Только тогда на ней была фата. Это была свадьба, о которой газеты писал месяц назад.
“Какая красивая пара!”, – подумала я.
Красавица положила руку на локоть мужу, словно показывая, что он принадлежит только ей.
– Это явно какая-то ошибка, – произнес генерал, глядя на меня в упор. Его темные брови нахмурились. – Может быть, это – не она? Пустите меня к ней! Свою дочь я узнаю!
Генерал сделал шаг к двери и застыл.
Я понимала, что то, что он увидит за этой дверью, станет для него самым страшным ударом, к которому я хотела его подготовить.
– Мне нет смысла вас обманывать, – выдохнула я устало, вкладывая в его руку золотой медальон с портретом девушки.
“Элисиф Моравиа”, – красовалась затейливая надпись на золотой крышке.
– Это было на ней, – прошептала я. – Вы его узнаете?
Генерал протянул руку, затянутую в перчатку, а я выпустила цепочку из рук, и она перетекла на его большую ладонь.
Он разворошил цепочку большим пальцем, а я потом я увидела, как его лицо изменилось. Он побледнел и резко сжал медальон в кулаке.
Мой взгляд остановился на молодой жене генерала, которая гладила его руку, словно пытаясь успокоить. Она тоже смотрела на медальон. Только в ее лице что-то едва заметно изменилось. Генеральша тут же посмотрела на мужа, и в ее глазах промелькнул испуг.
Странным было то, что генерал выглядел молодо. Лет на тридцать пять. Его высокий рост, уверенная походка и строгий взгляд не оставляли никаких сомнений в его статусе.
Впрочем, я давно обещала себе не лезть в чужие семейные дела.
– Нам сообщили из деревни Эдрингтон, которая находится с другой стороны столицы, что в канаве лежит девушка. И что она умирает, – произнесла я, зная, как больно впиваются в сердце родных такие слова. – Мы немедленно выехали туда.
