Говорят, если не знаешь, с чего начать рассказ, начни с фразы «шёл дождь», потом зачеркнёшь.
В тот день дождя не было. Тепло, серо, пыльно и душно – обычная московская погода. Хотя в Москве мало кто обращает внимание на погоду. На это нет времени.
Москва – город, где сходят с ума. Люди злятся по любому поводу – транспорт, пробки, толпа. Люди ненавидят друг друга. Иногда бывает страшно, сколько концентрированной неприязни вокруг. Люди спешат, летят, поражая друг друга ненавистью, как картечью.
Многие верят в бога, большинство – для простоты понимания жизни. Для таких божественное начало – это некое «хорошо». Дьявольское – «плохо». Мне кажется, это не так. Бог – это и плохо, и хорошо. Дьявол – это хаос. Это как смешение жанров в кино, безвкусное и безнравственное по отношению к зрителю. Когда любовь, инопланетяне и детектив.
Когда-то мои мечты были больше сегодняшних, и я хотела быть сценаристом, успешным, как Джо Эстерхаз, креативным, как Орсон Уэллс, и правдивым, как Чезаре Дзаваттини. Ни того, ни другого, ни третьего из меня не вышло, вместо этого я сама стала персонажем скучного фильма: пишу лживые пресс-релизы, корректирую статьи и придумываю рекламные слоганы.
Если вы работаете в банке, вы – на стороне зла.
Я работаю в банке.
Банки – мировое зло. Из инструмента помощи человеку банковская система давно превратилась в способ порабощения. Все эти потребительские кредиты, ипотеки и прочие «программы поддержки» – всего лишь ростовщичество. Смертный грех, кстати, в некоторых религиях. Все служат этому злу, все его жертвы или рабы. Как курильщик не может без сигареты, как наркоман торчит на героине, так человек, организация или целая страна сидят на кредитной игле. Банки высасывают ваши ресурсы, ничего не производя. Вы когда-нибудь задумывались, почему банк берёт ваши деньги под маленький процент, а одалживает их вам же под большой? Эта разница нужна для содержания огромной армии бездельников – банковских служащих, больших и маленьких. К сожалению, я одна из них.
Да, я работаю в банке.
День в нашем отделе начинается так: опоздавшие минимум на полчаса сотрудники усердно трудятся – чем больше опоздание, тем усерднее труд. Иногда кто-то из них подбрасывает в воздух тему для разговора, и, не отрывая головы от мониторов, тему поддерживают остальные. Вчера, например, моя маленькая начальница Елена Чердакова, потерев виски, спросила: а кто знаком с так называемыми «мушками» в глазах? Знакомы были все. Народ вяло обсуждал мушек, и все единогласно сошлись, что ничего опасного: кровяные тельца, проплывая в желе глазного яблока, отбрасывают на глазное дно тень. Я-то знала, что в фейсбуке только что всплыл смешной ролик на эту тему, а значит, весь отдел сидит в запрещённых соцсетях. Но делают вид, что работают.
Или, например, появляется в той же сети подборка старинных фотографий жертв красоты – китайские микроскопические ножки, африканские членовредительства, филиппинские длинные шеи. И весь отдел перетирает это до обеда. Дорогие мои, всмотритесь в зеркало. Все эти ваши перманентные брови, глаза и губы разве не то же самое? Раз в полгода каждая банковская женщина приходит на работу с опухшим счастливым лицом после визита к косметологу или хирургу. В эти дни главное для неё – не покидать надолго рабочее место, дабы не искушать коллег возможностью подробно обсудить изменения в её внешности.
Любые разговоры сотрудники поддерживают как бы неохотно, слабым от напряжённой работы голосом, с длинными паузами. Всё обсуждается с видом «работы невозможно много, но и общение надо поддержать, всё-таки мы – команда».
