© 2023 by Veronica Henry All rights reserved
© Я. К. Забелина, перевод, 2025
© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2025 Издательство Иностранка®
* * *
Моему брату Полу.
У каждого из нас есть свой Париж!
* * *
СДАЕТСЯ В АРЕНДУ
Очаровательная квартира во Втором округе.
Расположенные в двух шагах от блистательной Сент-Оноре с ее шикарными бутиками и кафе, комнаты для прислуги теперь представляют собой прелестную квартиру, оборудованную всем необходимым для комфортного пребывания в Париже.
Возможна как краткосрочная, так и долгосрочная аренда.
Лучше меня забыть. Лучше было бы все забыть[1].
Ален-Фурнье. Большой Мольн[2]
Джулиет стояла посреди собственной кухни, ошеломленная ее пустотой. На столешницах – ни единого прибора. В раковине – ни чашки, ни тарелки, ни пустой бутылки, ожидающей своего часа отправиться в ящик для мусора. На островке – ни баночки мармайта или арахисового масла, ни крошек, ни круглых следов от бокалов красного вина, ни влажных чайных пакетиков.
Ощущение было траурно-торжественным: ни запаха тостов, ни пролитого кофе, только слабый аромат чистящего средства «Сиф». Все поверхности блестели, от гранита до пустой черноты индукционной плиты. Все было нетронуто, безмолвно, как в каталоге кухонных интерьеров. Совсем как на картинке, которую Джулиет нашла на «Пинтересте», когда они затеяли перепланировку. Кухня в стиле шейкер[3], выкрашенная в цвет Mizzle[4] от «Фэрроу и Болл», с мансардными окнами и двустворчатой дверью в сад; винтажные ручки, которые Джулиет отыскала на складе вторсырья, делали ее особенной среди прочих на Персиммон-роуд.
Раньше они всей семьей практически жили на кухне. Могли часами сидеть за тарелкой начос в компании разношерстных друзей и соседей разных поколений, обсуждая политику и злободневные проблемы, а также более тривиальные вопросы. Стоит ли Джулиет сделать татуировку? Единогласное «да». Она не сделала. А Стюарту? Единогласное «нет». Но он набил кельтский орнамент на предплечье, чтобы подчеркнуть недавно накачанный бицепс. Вышло неплохо, что Джулиет вынуждена была признать. Стюарт вообще выглядел хорошо. Но вот что странно: чем более подтянутым он становился, тем сильнее она от него отстранялась. Эта его скульптурная, обтекаемая, мускулистая версия казалась ей чужой.
В том числе и по этой причине они оказались в нынешней ситуации. Почти двадцать пять лет совместной жизни закончились расставанием. В прошлую субботу они устроили вечеринку для всех соседей и спели «Go Your Own Way» группы «Флитвуд Мак», выразительно помахав друг другу на прощание. При этом улыбались. Это было дружеское расставание, между ними не осталось никакой вражды.
Они пришли к единому мнению, что так будет правильно.
Однако сейчас, когда Джулиет смотрела на косяк двери в подсобное помещение, в ее горле стоял комок размером с мяч для сквоша. К потолку уходили карандашные черточки, десятки раз повторенные имена и даты. На самом верху – по крайней мере, на голову выше самой Джулиет – значилось «Нат» и дата четырехлетней давности. Начало ритуалу было положено, когда сын был совсем маленьким и к нему на чай приходили приятели из детского сада, а конец – на пицца-вечеринке перед поступлением в университет, когда стало ясно, что мальчики перестали расти. Чего бы она только не отдала, чтобы они сейчас были здесь и боролись за право быть измеренными, а Иззи расталкивала их локтями…
– Мы не можем это оставить, – сказала Джулиет, проводя пальцами по призрачным именам.
– Просто сфотографируй, – посоветовал Стюарт, который, казалось, вместе с лишним весом потерял все остатки сентиментальности.
Ее подбородок дрогнул при воспоминании, как крошечная Иззи тянулась вверх так высоко, как только могла, а Джулиет, положив карандаш ей на макушку, аккуратно проводила линию, затем вписывала ее имя и дату. Это была не просто таблица роста. Это был дневник. Гостевая книга. Доказательство того, что эта кухня стала прибежищем для бесконечного потока детей. Напоминание о блюдах, которые она готовила для всех и каждого, от динозавров из индейки (она знала, что другие матери осуждают ее за это, но ей было все равно) до пасты путтанеска. Здесь давали советы, мучились над домашними заданиями и праздновали дни рождения. Но теперь Иззи и Нат были далеко: Иззи, первокурсница, – где-то в Южной Америке (ужас), а Нат, на третьем из четырех лет обучения, в Копенгагене (не так страшно).
