Пролог
Я с детства боюсь пауков. Я вообще не очень люблю насекомых и
всяких членистоногих. Они всегда вызывали у меня раздражение и
брезгливость. Разные ползающие, летающие, жужжащие и кусающиеся.
Фу, гадость. Пауки… Их я боюсь по-настоящему сильно. Даже самых
маленьких и безобидных.
Мама с ними сюсюкается, говорит, что их нельзя убивать. Они
приносят добрые вести, а у меня коленки трясутся при виде этих
существ. Летом на даче их много. Живет даже одна большая
паучиха-крестовик. Бабушка Таня зовет ее Марусей, и огорчается,
когда та плетет паутину вдалеке от дома, так, дескать комаров
меньше. А я, когда вижу эту Марусю, трясусь от страха и боюсь
ходить по той тропинке, где висит паутина. Эти белые липкие нити я
ненавижу.
Мало, кто знает, что они обладают феноменальной памятью. Пауки
запоминают нелипкие места на паутине, на которые потом и наступают,
чтобы самому не попасть в эту ловушку. Интересный факт, не правда
ли?
С детства мне пытались привить спокойное отношение к этим
насекомым. В детстве дарили всякие паукообразные игрушки, а когда
стала постарше - украшения с пауками, но это вызывало у меня еще
большую панику и страх. На мое второе совершеннолетие папа, решив,
что у него уже достаточно двадцатиоднолетняя взрослая дочь, подарил
мне шикарный кулон в виде паука на ажурной длинной золотой
цепочке.
Кулон был хорош: размером с рублевую монету, из белого золота, с
миниатюрным паучком, усыпанным бриллиантовой крошкой с рубиновыми
глазками. Лапки витые и тоненькие и на удивление совсем не
царапающиеся, а наоборот даже мягкие. Но я как представлю, что
надену на себя этот кулон и он будет висеть у меня на груди, у меня
мурашки по коже бегают. Так и кажется, что он сейчас зашевелит
лапками и побежит. Я, конечно, поцеловала папу, сказала, что я его
очень люблю, но ЭТО никогда не надену.
— Дочь, — обратился ко мне отец, и по его тону я сразу поняла,
что предстоит серьезный разговор, — ты у меня уже взрослая и
самостоятельная, вот и институт сама выбрала, какой захотела, а не
какой мы тебе с мамой советовали. Да и все остальное в жизни ты
выбираешь сама, но этот кулон тебе придется надеть и не только
надеть, но и носить не снимая. Я понимаю твой страх, я много лет
пытался с ним бороться, но видимо от судьбы не уйти. В общем, так,
Рина, скажу прямо, не буду наматывать круги вокруг проблемы. Этот
кулон непростой. И даже не просто фамильная драгоценность. Это
древний артефакт, который я должен вручить тебе в день
совершеннолетия, он так же является твоим оберегом и учителем.
Учителем? О чем говорит отец? Я нахмурилась, а потом мой взгляд
наткнулся на брата, стоящего поодаль, и я спросила:
- А как же Родик?
- У Родиона тоже есть подобная вещица, немного другая, её он
тоже получил сегодня.
- А… - я хотела спросить что-то еще, у меня оставалось множество
вопросов, но отец поднял руки, призывая меня к молчанию.
- Не сегодня. Все связанное с этими артефактами я расскажу
подробно завтра, а сейчас мы будем праздновать ваш день рождения, и
ты, моя дорогая и любимая дочурка, оденешь этого паучка и запрячешь
его подальше под платье, желательно, чтобы до времени эти украшения
на вас никто не видел.
Папа крепко меня поцеловал и вышел из комнаты.
Если сказать, что я была удивлена, это ничего не сказать. Я была
в шоке. Трясущимися от страха руками я взяла кулон и погладила
паучка по спинке, ну чтобы меньше бояться, и вдруг почувствовала
исходящее от кулона легкое тепло. Я надела кулон на шею, паучок
прочно обосновался у меня между грудей. Лапки нежно касались кожи,
и казалось, что паучок ими шевелит.
От ужаса я забыла, как дышать. Застыв, как изваяние, я пыталась
бороться с внутренним страхом. «Он хороший, красивый, такой теплый
и совсем-совсем не живой. Он же мне ничего не сделает» — пыталась
убедить я себя, но помогало плохо. Паучок источал легкое тепло и
нежно щекотал кожу, постепенно страх начал убывать. Появилось
спокойствие и какое-то умиротворение, сознание того, что так и
должно быть.
