Пролог
Капли пещерной влаги скользили по каменистым сводам: огибали выступы, перекатывались через крохотные песчинки, и, находя извилистые пути для своего устремления вниз, змейками спешили наперегонки.
Неумолимо спускаясь, они падали с тихим стуком в пока ещё маленькие лужицы у подножия стены и затихали.
Насекомые, едва различимые в темноте пещеры, озаряемой лишь светом лазерной решётки подбирались к этим лужицам в надежде утолить жажду и напившись ползли дальше по своим делам. Некоторые, опасно приблизившись к свечению с тихим треском прекращали свой жизненный путь.
Кира отстранённо наблюдала за крылатыми и ползучими обитателями пещеры. Возможно, её жизнь завершится с таким же тихим треском. Свет, поманивший её оказался таким же смертельным.
Замена казни на изгнание в Туман не вселяла надежд: она точно знала, что никто из изгнанников не вернулся. А жить хотелось сильнее прежнего. Особенно теперь, когда она всё знала о себе и об этом мире. Хотелось домой. На Землю. Но её ждёт Туман.
Тонкие пальцы девушки прикасаясь к шершавой поверхности преграждали путь узеньких ручейков и меняли их направление. Вот бы и своё направление с такой лёгкостью можно было изменить.
Борясь с чувством изнуряющего голода, с жаждой, отгоняя страх перед неизбежным, она невольно возвращалась мыслями к событиям последних месяцев.
Солнечный, невероятно красивый Аншуман поначалу восхитил и привёл в восторг Киру. Обилие света и тепла, неспешное движение людей и техники напоминали хорошо отлаженный часовой механизм. Она крутила головой по сторонам и засыпала вопросами Костю.
Брата будто подменили: он замолчал сам и постоянно одёргивал Киру: “не спрашивай, не говори, не думай, не смотри в глаза”. Его резкость поубавила энтузиазм девушки.
В молчании она продолжила изучать город. Наблюдала, анализировала. И вроде всё хорошо. Только жители вызывали недоумение
Живя в осаде, в погибающем мире, в состоянии войны они тем не менее ровно дышали и улыбались. Выдержка это или безумие? Кира помнила момент, когда она напряглась и затаила эмоции.
Однообразная и пресная еда начала раздражать уже на второй день. Личные вещи негде припрятать: все у всех на виду. Кирин рюкзачок с дорогими сердцу земными богатсвами выбивался из всеобщего пейзажа. По требованию брата пришлось избавится от него в подземелье, через которое они проникли в Аншуман. Там же одежда Киры и Кости была заменена на комбинезоны Охотников.
Запреты множились ежечасно: даже родство с Костей признавать запрещалось. Никто из Костиного окружения, кроме его командира, не знал о существовании Земли и давно пропавшей девочке – Охотнике.
Знал Император. И ждал знакомства с Кирой, но лишь после прохождения ею подготовки в обучающие лагере, где она была представлена новичком.
Единственном месте, которое не позволило девушке с головой уйти в отчаяние. Материнская память об этом мире и её стойкий патриотизм конфликтовали с сознанием самой Киры, подмечающей детали и задающей молчаливые вопросы. Тогда от беды уберёг лагерь.
Изнуряющие тренировки выматывали так сильно, что пресный батончик вместо еды и свободная койка для сна становились для Киры благом. А ещё фотография, ловко припрятанная девушкой в карман комбинезона. С фотографии улыбался Паша: тёплое и дорогое воспоминание о прежней жизни. Но к снимку она возвращалась всё реже и реже.
Ежесекундная пропаганда и настрой соратников, их редкие переговоры о собственном даре и исключительности сделали своё дело. Через пару месяцев Кира рвалась в бой, защищать город от врага.
Перед присягой состоялась встреча с Императором. Костя сопровождал её во дворец, по пути давая напутствие быть максимально честной в своих ответах. Девушка испытывала сильнейшее волнение, ведь только по решению Императора она могла быть допущена в строй Охотников.
