– С этим нельзя на борт самолета, – работница аэропорта
указывает своим накрашенным ногтем на детский шпатель, который
является любимой игрушкой Марата. Я и так едва договорился с сыном
о том, что эта странная вещь будет лежать в чемодане, а не торчать
в его руках.
– То есть нельзя? Почему нельзя? – Окей, черт с ним с ноутбуком,
это понятно, что его стоило достать, чтобы состоялась проверка,
хоть и это меня бесило, но детский, мать его, шпатель?
Серьезно?
– Им можно причинить вред другим пассажирам, – говорит девушка, и я
ожидаю, что она с секунды на секунду улыбнется, скажет, что это
была шутка, и мы сможем спокойно себе пройти на борт крылатого. Но,
черт возьми, ее лицо непроницаемо, а из уст больше ничего не
вылетает, что значит, что она говорит это на самом деле.
– Вот этим? Вот этим куском пластика? - Я не выдерживаю и начинаю
размахивать игрушкой в руке, и что-то у меня не хорошее
предчувствие, чувствую, что еще немного, и я начну лупить этим
шпателем девушку, чтобы она наглядно поняла, что это просто не
реально, этой штуковиной вообще невозможно причинить боли.
- Простите, такие правила, - если бы работница как-то отреагировала
на мои действия, вызвала правоохранителей или хотя бы выдала что-то
обидное, то это не было бы так обидно, как то, что она дальше стоит
и не подает ни одного знака, что может испытывать эмоции. .
- А, ну если правила, то, конечно, тогда выбросим к черту, - и с
этими словами я швыряю игрушку Марата в мусорку неподалеку и
возвращаюсь взглядом к девушке, - так лучше? Теперь нет никаких
препятствий на пути к самолету?
- Прошу вас пройти, - она жестом показывает нам с сыном двигаться
дальше, и мне кажется, что в этот момент возникает легкая улыбка на
ее лице, которая будто означает - "ну что, выкусил? А теперь подтер
слюни и вали отсюда к черту".
Делаю над собой усилия, чтобы больше не вымещать свой гнев на
девушке, беру за руку сына и направляюсь дальше, но не делаю и пары
шагов, как понимаю, что мой сын против моих дальнейших действий и
со всех своих детских сил противится.
Стоит только сосредоточиться на Марате как...происходит какой-то
треш. Малыш нахмурен, глаза уже красные, буквально нужно пару
секунд, чтобы он начал здесь все заливать своими слезами и устроил
истерику.
- Сынок, что случилось? - Как можно нежнее задаю сыну вопрос, хотя
имею просто невероятно большое желание схватить его на руки и
понести к месту назначения, а то мы с этими всеми чертовыми
проверками опоздаем на самолет, и только успеем помахать ему весело
рукой.
Он ничего не отвечает, только взгляд куда-то устремлен в сторону, и
проследив за ним, я понимаю в чем причина дурного настроения моего
малыша. Как я сразу не понял?
- Мальчик мой, не расстраивайся, когда мы приедем, то я куплю тебе
десять, нет, двадцать новых шпателей, договорились? - Я не понимаю
– откуда у сына такая любовь к этому виду игрушек? Я как будто день
и ночь не занимаюсь ремонтом на выезде, так почему у него такой
интерес к этому?
– Я хочу этот, – на секунду у Марата загорелись глаза, и я уже
думал, что мне удалось добиться консенсуса, но сын пошел в меня,
характером так точно, потому еще тот упрямый ослик.
- Сынок, тетя не позволяет нам брать его в самолет, - возможно если
я столкну эту проблему на кого-то другого, то малыш будет
сговорчивее? Типа же я не запрещаю, я только "за", это она такая
плохая ведьма и не дает нам взять эту такую "важную" вещь с собой
на борт самолета.
- А я хочу, - складывает ручки на груди и становится в воинственную
позу, словно готов отстаивать свою позицию до последнего.
- Не всегда в жизни все так, как хочешь, ты должен это понять, ты
уже не маленький мальчик, - сам не замечаю того, как начинаю
повышать голос, зато сын это хорошо замечает и смотрит на меня
испуганным взглядом. Ну да, не часто, а если быть точнее, то почти
никогда не бывает такого, чтобы я кричал на малыша, да еще и поучал
его так упорно и с напором. – Извини, мой хороший, но этот шпатель
мы не можем взять с собой. Но я тебе обещаю, как только мы прилетим
в другую страну, то я куплю тебе много шпателей, разного цвета,
разных форм и размеров. А теперь пошли, милый, нас ждут.
