Глава 1. Разбитый градусник
Я просыпаюсь от тихого стона. Темень в комнате густая, непроглядная – вчера в люстре погасла лампочка, и я, спеша с работы домой, поняла, что потратила последние копейки, оставшиеся от зарплаты на обувь в сыну – детские сандалики порвались и его больше не в чем оставлять в саду. Рука тянется к телефону – 3:17 ночи. Из кроватки, стоящей рядом раздается прерывистое дыхание.
– Ма-ам… – голос Артема звучит хрипло, неестественно.
Я мгновенно прихожу в себя и хватаю сотовый, зажигаю на нем фонарик. Кидаться в коридор в включать там электричество времени нет. Неоновый луч фонарика выхватывает из темноты раскрасневшееся лицо сына, с прилипшими к нему прядками волос. Когда я прикасаюсь губами ко лбу, понимаю, что кожа моего ребенка – кипяток.
– Солнышко, как ты себя чувствуешь? – Стараюсь говорить спокойно, но голос предательски дрожит.
Меня, как и любую мать ужасно пугают детские болезни. Начинаю тут же перебирать в голове, где мой малыш мой заразиться. В садике, вроде, не кашлял никто. Может, это Ариночка? У нее я заметила сопли.
– Холодно… И горлышко болит… – прерывает мои размышления голос сына.
Я натягиваю на него свой свитер – серый, растянутый, единственную теплую вещь, что сейчас оказывается под рукой. Вязаная ткань садится на худенького ребенка словно мешок. Воздух в квартире кажется мне ледяным – отопление отключили три дня назад, а погода решила преподнести сюрприз в мае. На улице едва-едва наберется пять градусов. Согреваю свои руки дыханием, одновременно злясь на все и вся. Если бы не эта погода, если бы не Ариночка и садик!
Смотрю в блестящие глаза сына и понимаю, что мой мальчик не должен видеть меня беспомощной, жалкой.
– Сейчас сделаем чай, и все будет хорошо, – шепчу я, улыбаясь и закутываю мальчика в одеяло.
На кухне хватаю градусник – дешевому пластиковому с потрескавшийся чехлом. Кажется, я могу вспомнить, как этой вещью пользовалась моя бабушка. Пальцы предательски дрожат, потому что у сына это уже третья простуда за последние полтора месяца. Мальчика точно нужно сводить к врачу, потому что районный педиатр отмахивается от нас со словами: «Это нормально, перерастете!». Но я чувствую, что что-то идет не так! Нам нужна консультация доктора, у которого чуть больше времени на визит, чем стандартные десять минут, отмеренные системой и больше желания хотя выслушать меня. На это нужны деньги, но где их возьмешь, когда я еще не закрыла кредит за недавно купленный холодильник – старый, как всегда не вовремя приказал долго жить.
В это время стеклянная трубка как назло выскальзывает из моих пальцев, разбиваясь о кафель с тонким противным звоном. Ртутные шарики рассыпаются по полу, отражая пламя свечи.
– Черт! Черт! Черт! – сжимаю кулаки, чувствуя, как слезы подступают к горлу. Артем кашляет в комнате сухим, лающим кашлем, от которого у меня сжимается сердце.
Телефон. Нужно звонить. Но кому? В скорую? В прошлый раз ко мне приехала пожилая женщина-фельдшер и усталым голосом, будто смеясь, сказала: «Мамочка, ну не драматизируйте. Дадите таблетку, все пройдет. Зачем вызывать нас посреди ночи?»
«А если это пневмония?» – спорила я.
«Поехали», – произнес хмурый мужчина, стоявший у фельдшера за спиной.
В итоге нас госпитализировали в переполненную больницу, где нам с Артемом пришлось ютиться в коридоре на узенькой кровати. Сестер не дозовешься, единственная, что к нам подошла, сделала такой больной укол, что мой мальчик тихо постанывал всю ночь. А вокруг были крики, стоны, беготня. Естественно я не захотела там долго оставаться. Худенькая докторша с добрыми глазами, что нас выписывала через три дня, посоветовала найти хорошего педиатра.
