Тысяча вторая ночь Шехерезады (сборник рассказов)

Рассказ  опубликован на бумаге,  в журнале "Полдень", № 4, 2017

Рассказ вошел в шорт-лист литературной премии "Интерпресскон-2017" в Санкт-Петербурге, и занял 4-место в финальной двадцатке категории "Миниатюра". В эту категорию были включены все миниатюры, напечатанные за год во всех литературных журналах. Так что все равно приятно:))

Халь Евгения, Халь Илья

Я всегда был бабником - так говорили женщины, которых я любил. Хотя любил всей душой и всегда по-разному: кого два дня, кого два года – не суть.

Шекспир, Буковский, Набоков, Захер Мазох – вся история литературы в сердце одной вечно влюбленной сволочи. Женщины меня и убили. Одна дурочка, не выдержав привычного: "Прости, детка, я полюбил другую", перепутала газ с тормозом как раз тогда, когда я перед ее машиной дорогу переходил.

Не помню ни ангелов, ни бесов. Только женский голос: "Перезагрузка кармической системы. Даю обратный отсчет… три, два, один".

И я пришел в себя возле помойки. Тело болит, рядом разбитый мобильник валяется, а на экране эсемэска от анонима: "Отрабатывай карму, сволочь. Наказанием тебе будет…" А дальше ничего не помню. Было там слово такое странное, непривычное.

Оглянулся вокруг – таких же, как я, голодных, полно. В помойках роются, друг у друга куски пожирнее вырывают. Потусовался я с ними пару деньков. А потом появилась Она. Страшненькая, неухоженная, пальтишко сиротское, сапожки дешевые, в глазах тоска. Сгибаясь под ледяным ветром, тащит пакеты с едой для бездомных. Каждый день по два раза нас кормила. От себя отрывала. Мужика бы тебе, родная, чтоб обнимал крепко и любил по-настоящему. Такого, как я. Отогрел я ее. Подошел, приобнял – растаяла моя зимняя вишня. Не сволочь я, и ее тоже любил по-настоящему. Как Дон Жуан, который каждой сердце отдавал, целиком и без остатка.

Зиму у нее перекантовался. А весной как-то увидел из окна одну красавицу! Плыла она по улице. Эх, как выписывала! Беленькая, гривка пышная, и все остальное тоже, где нужно. Рванул я к двери. Думал: по своей обычной схеме уйду в магазин и пропаду. И вдруг чувствую – сердце падает. Не могу свою женщину оставить. Как прирос к полу. Рванул еще раз, а моя из кухни выглянула, тоже словно почуяла, и говорит ласково:

- Гулять хочешь? Сейчас в парк пойдем.

И вдруг я вспомнил то слово, из эсемэски, и взвыл. Верность. Вернее, наказание верностью. Теперь я к ней, к одной, до конца века привязан. Заскулил я, руками по двери ударил, а она уже бежит ко мне, вкусненькое несет, успокаивает:

- Ничего, родной, это весна, это пройдет.

Поплакал я и успокоился. Верность, значит, ну ладно. Не такая уж она и страшненькая, да и добрая, каких мало. И нужно ей немного: тапочки принести, в глаза заглянуть, в лицо лизнуть. Мне только одно интересно: все верные псы – бывшие бабники?

Замечательная иллюстрация Дмитрия Фантаста

***

Уважаемые читатели, спасибо, что уделили нам ваше бесценное время!

Если вам понравилось произведение, не ленитесь поставить лайк или сделать репост. Считается, что издательства отслеживают рейтинги авторов. Для нас это очень важно.

С уважением и признательностью,

Евгения и Илья Халь.

Халь Евгения, Халь Илья

Обожаю технический прогресс и его гуманность! Сколько красавиц осталось бы в живых, будь у меня такая комната триста лет назад.

Эва вышла из бассейна, выдернула шпильку из волос – шелковая волна заструилась по спине, и капризно надула пухлые губы:

- Эдвард, вели подать мартини!

Я лишь бровью повел, и вышколенный слуга торопливо поставил поднос с бокалами на край бассейна, отделанный жемчугом и опалами.

Так хочется зарыться лицом в густую копну волос, прижать Эву к себе и поверить, что это навсегда. И одиночества. net. И в проклятые бессонные ночи она, как кошка, свернется калачиком в моей постели. Но осталось главное предсвадебное испытание, и если Эва его пройдет, все мои несметные богатства и одинокое сердце окажутся у ее изящных ног.