Запретный континент
Рин-Сэй
Рин-Сэй Люнс сидел на плоском камне, оставшемся от давно разрушенного здания, и крутил в пальцах золотую монету.
– О чем задумался, Созерцатель? – один из карауливших его Охотников встал напротив и уставился на Рин-Сэя желтыми глазами с вертикальными прорезями зрачков.
Рин-Сэй даже не знал его имени. И не стремился знать.
– Ни о чем таком, – осторожно ответил он, стараясь не выказывать явного отвращения. – Просто местный пейзаж действует на меня удручающе.
Охотник оскалил зубы, продемонстрировав заостренные клыки, слишком длинные для нормального человека. Омерзительное зрелище! Мощные, выступающие вперед челюсти и слабые мимические мышцы делали его лицо еще более уродливым. Или… функциональным – зависит от того, с какой стороны посмотреть. Сверххищник, перед которым все прочие… организмы должны ощущать себя беспомощными жертвами и замирать в запредельном страхе и готовности к смерти.
– Гляжу, у тебя возникли затруднения, – протянул Охотник.
– Временные и незначительные, – уверил Рин-Сэй, безбожно соврав.
Охотник снова ощерился и провел по земле раздвоенным наконечником своего хлыста. Жест вышел весьма красноречивым.
Наверное, слишком сложный получился у них план. План, который Рин-Сэй, по большому счету, провалил. Ему удалось выяснить прискорбно мало и почти все, что он способен был предложить двум Великим магистрам, поручившим ему это задание – пищу для размышлений. Кто главные лица в Тайном ордене, какие цели они преследуют помимо захвата власти? Эти вопросы так и остались без ответа. До сути Рин-Сэй не добрался и узнал разве только одно имя – Харахан, магистр Ордена Изготовителей. Айгуру бы наверняка это не понравилось…
Рин-Сэй слышал о Харахане и раньше. Магистр увлекался скульптурой, и в Ордене Созерцателей о его… технике работы ходили ужасные слухи. Говорили, что он сдирает с натурщиков кожу, чтобы лучше проступал рельеф мускулатуры, а потом обмазывает их тонким слоем специального гипсового состава с примесью кристаллического волокна. Без доступа воздуха тела не гниют, и в результате получаются неповторимые, индивидуальные скульптуры.
Магистр, и притом – не на первых ролях. Тайный орден ни в коем случае не сборище низкоуровневых магов. Впрочем, это было ясно с самого начала.
Именно Харахан устанавливал рассеивающую сеть, накрывавшую лагерь и развалины, где приспешники Тайного ордена проводили раскопки. Маскировка была надежной и хорошо защищала от сканирования, иначе бы лагерь давно обнаружили. Айгур в свое время использовал точно такую же сеть и для тех же целей. Хем утверждал, что именно Айгур её и придумал. Точнее, усовершенствовал. И, поскольку сам Айгур не сказал прямо «вовсе нет», Хем, скорее всего, выдал чистую правду.
Харахан не стремился скрыть свою личность. Он, не таясь, расхаживал в официальном плаще Ордена Изготовителей – коричневом с серебряным шитьем. Может быть, в том же самом, который надевал на заседания Малого и Большого советов.
С Хараханом у Рин-Сэя состоялся неприятный разговор.
– Видишь ли, дорогой мой Созерцатель, – протянул магистр, задумчиво оглядывая развалины, – кое-кто из моих знакомых полагает, что ты показал нам пустышку. Что это твое поселение выпотрошили уже до нас. Мы ничего не нашли здесь, а надеялись. И, увы, надежды не оправдались…
– А как же монеты, печати и статуэтки? – Рин-Сэй заставил свой голос звучать ровно, хотя сердце у него и ухнуло куда-то в пятки.
Он сколько угодно мог повторять себе, что Созерцателям должно всегда сохранять спокойствие и ясность ума. Самоубеждение не помогало – в мыслях царило смятение.
