Личный замок со множеством вытянутых к небу башен, смотровыми площадками и самыми отважными рыцарями – мечта любого мальчишки, маленького принца своего спокойствия и детского умиротворения. Как беззаботно, порой бесновато, можно гонять по длинным коридорам, выдавая очередную «пятюню» застывшей на холсте женщине, будто обмазанной маслом, чтобы сбрить, видимо, некрасивые брови. Или тот жуткий пришелец, что кричит и постоянно чему-то удивляется? Принцам нравятся сказочные картины: с бескрайним небом, россыпью звёзд повсюду, яркими животными, звуки которых можно представить так отчётливо, что деревянные вычурные рамы никогда не сдержат натиск детского воображения.
Рядом с ним всегда улыбаются, смеются и любят свет. Рядом с принцем никому не бывает грустно или печально. Детей можно не любить, но необходимо признавать.
Мальчик в ветвистой короне мчится мимо широких подолов и зазывает своим озорством, привлекает внимание, дарит миру самые искренние эмоции. Ведь ему не страшно, в нём не прорастает тревога чернильным пятном – то были заботы взрослых. Настоящие взрослые… Их головы опущены, а лица всегда нахмурены. Они живут рядом с принцем и пытаются загубить его огонёк, какая жалость! Обрезать крылья руками, убеждая в заботливых прикосновениях, не замечая в ладонях острых ножниц…
Лязг.
Мальчик открыл глаза и вздрогнул.
В комнате даже в будний день было темно: плотные шторы стали его укрытием от чужих глаз, от ненужного внимания – последствия могли быть необратимыми. За окном свистит и кряхтит обыденность: выхлопные газы, ругань местных дворников, проклинающих молодёжь и их тягу к быстрым закускам, где обёртки больше, чем содержимого, а как противно бренчит соседский велозвонок! Но все эти звуки были ничем по сравнению с самой адской мелодией его дома: родители.
Глухой удар за пределами комнаты спровоцировал юные потные ладони и частую отдышку с единственной мыслью: «Что на этот раз?». Закрылась входная дверь. Шаги отца тяжелы, нелепы и неровны – его разум вновь затуманен, а звон из пакета стал очередной гильотиной для молодой русой головы.
– Чего так долго? Тебя только за смертью посылай!
Ослеплённая матушка на мгновенье прозрела, сама того не осознавая… Невероятная женщина.
– Замолчи, там бабки устроили цирк на кассе, мол, крупа подорожала, а сахара набрали на десятерых! Откуда у них столько денег, а? Только и слышу в новостях про стариков, что отдали миллионы! А всё жалуются на бедноту, старые изворотливые чудики!
– А что им? Думаешь, есть дело до кого? Им скоро на тот свет, наплюй. Принёс нашу грызунью?
Одинокая душа в затхлой комнате вздохнула: уже ни один год милая пушистая белочка из сказок перестала казаться ему безобидной зверушкой.
– Принёс, – рявкнул отец и грубо всучил пакет в пятнистые от родимых пятен запястья, – Цены снова задрали! Так что сосиски не ищи, не брал.
«Сегодня снова без еды? Уже третий день не звали на кухню, чем же они закусывают?», – не унималась раненая надежда, трогая болевший живот, успокаивая раздразнённых «квакушек». Как же телу невыносимо хотелось свежего ароматного батона… Как раньше, как в детстве.
Новая череда ударов и ругательств не удивила жителей старенькой многоэтажки: горе-семейка была красноречива под градусом, но никогда не выводила на всеобщее обозрение этот удивительный талант, что раскрывался только после прозрачного элексира, едкого и дурнопахнущего… Зато голосовать против строительства парковки вместо заброшенных клумб выходили одни из первых, осуждая коварный муниципалитет за собственные жизни, обвиняли во всех несчастьях.
Сверху по трубам ожидаемо постучали. Недавно переехавшие новосёлы пока не смирились с нынешними порядками и пытались призвать к тишине, но это лишь раззадорило отца и мать, те будто сразу нашли смысл во всём, что делают. Их маленькая игра.
